— М-1 на связи, — сообщила Кэвендиш тут же.
— Выводи на громкую, — скомандовал Тайлер, успевший занять своё место.
— Рид, ты там охерел совсем? — заорал на всю рубку Петерсон. — Кто тебе право дал? За такое под трибунал! Ты вообще понимаешь, что это значит?..
— Что аномалии нет и мы живы, — Тайлер, сказав это, наконец поверил себе и не сдержал улыбки.
— Да пошёл ты… — бросил Петерсон и отключился.
Что на самом деле произошло во время атаки на аномалию, увидели уже на голозаписях, сделанных кораблями сопровождения, которую продемонстрировали всем командам модулей, собрав их в огромном зале линкора «Посейдон». Тайлеру тоже разрешили присутствовать, но под конвоем — неповиновение приказу, даже если оно привело к положительным результатам, в Альянсе обычно строго каралось, а судьбу всех нарушителей решал военный трибунал. Это не пугало Тайлера: если не посадят, то разжалуют. Тогда на гражданку можно, главное, что живой.
Насколько он понимал, о том, что нейронную связь по своей прихоти разорвал именно Тайлер, знали только экипажи первого и восьмого модулей. Остальные наивно полагали, что это было частью плана.
— Орлы! — гаркнул генерал Гаррисон. — Вы сделали это! Альянс не забудет вашего подвига!..
Кое-как сдержав смешок, Тайлер прикрыл рот рукой и поймал взгляд Петерсона, в котором не было враждебности, скорее какой-то странный интерес. Жестом показав в сторону голограммы, Тайлер дал ему понять, что намерен сейчас смотреть запись. А посмотреть действительно было на что: несущийся на полном ходу унион, безрезультатно поражающий аномалию лучом главного орудия, в последний момент разлетелся на модули, но не хаотично, как показалось Тайлеру в тот момент, а словно брызги — в стороны от энергетического центра. Нейронная связь увела их на максимальное друг от друга расстояние, а аномалия ускорила расширение и… тоже разделилась на части, будто была не в состоянии сконцентрироваться сразу на нескольких объектах. Её светящееся ядро обнажилось и, выдав короткий импульс, который, скорее всего, и вызвал неполадки в электронике, начало затухать, растворяясь в вакууме. Оставшаяся от неё материя создала плотное газовое облако, так что корабли Альянса могли видеть модули только на радарах.
В самый волнительный момент все присутствующие зааплодировали. Генерал вновь высокопарно выражался, раздуваясь от гордости, будто сам тогда находился на острие атаки, а Тайлер думал о предстоящем трибунале, ради которого его доставят на одну из столичных планет — Амиону. За мелкие провинности обычно наказывали на самой крупной военной базе квадранта, а тут, видимо, решили устроить показательный процесс. Побывать на Амионе Тайлеру довелось только однажды — перед поступлением в Военную академию. Выросший на небогатой орбитальной станции, промышлявшей техобслуживанием звездолётов, Тайлер тогда был поражён. По сути, за эти годы в условиях его жизни кардинально ничего не поменялось — те же замкнутые пространства, стеснённые условия и экономия ресурсов.
Народ в зале начал потихоньку расходиться, Тайлер должен был уйти последним, руководство не хотело привлекать чрезмерное внимание к сопровождению одного из капитанов модулей. Все члены его команды подошли попрощаться, знали, что до трибунала его уже не увидят. Да и не факт, что после… Холл пригласил на свадьбу, Харди обнял как брата, а всхлипывающая Кэвендиш повисла на шее. Тайлер чуть и сам не растрогался от охвативших его эмоций, правда, вовремя спохватился, заметив, что за ними с расстояния нескольких метров наблюдает Петерсон. Когда почти никого не осталось, тот подошёл к Тайлеру и, игнорируя конвоиров, собиравшихся вывести того из зала, сказал:
— Меня вызвали свидетелем, Рид.
— И почему я не удивлён, — широко улыбнулся Тайлер, демонстрируя своё ироничное отношение к этому факту.
Петерсон же, напротив, был абсолютно серьёзен, вновь показалось, что он хотел сказать что-то ещё, но вместо этого быстрым шагом направился к выходу.
Признаться честно, Тайлер ожидал худшего обращения, но на Амиону его доставили с комфортом, а не как военного преступника. С той лишь разницей, что еду приносили в каюту, а у двери круглосуточно стоял караул. Как добирался до Амионы Петерсон, Тайлер не знал, как и не заготовил никакой речи для судей: всё, что он мог сказать им, теперь казалось детским лепетом. Да, разделение униона стало ключевым в уничтожении аномалии, но почему Тайлер изначально решил так поступить? Просто подумал, что сработает, чутьё подсказало? Или, может, сдрейфил и своей трусостью спас остальных?