Дальше всё шло как по нотам: после виадука Уоррен на максимальной скорости влетел в освещённый голубым тоннель — глубже к центру. Центру Города. Центру Системы. Огни слились перед глазами в одну линию — с включёнными ускорителями цикл уже практически летел над поверхностью. На выходе из каменного коридора был крутой поворот направо, Уоррен знал о нём, а ИскИн просчитал оптимальный момент: пробивая ограждение, цикл устремился вниз, с высоты тридцатого уровня, а его водитель полетел вверх, активировав пояс с двумя миниатюрными турбинами. Управлять им было непривычно, но и тут ИскИн выручал.
Здесь свои уже не могли помочь — слишком близко к центру, слишком высоко. Уоррен проверил винтовку, запустив систему наведения: голубая (все системы любят этот цвет!) голограмма с цифрами, схемами и прицелом аккуратным прямоугольником возникла над целиком, символичным рудиментом у современного оружия. Стрелять много не пришлось — патрульные, имея преимущество в скорости, проигрывали ему в манёвренности. Крошечный на фоне исполинских зданий бунтарь неумолимо держал курс наверх. Аэрокары застревали в этих дебрях — Система не позволяла им действовать слишком опасно, рискуя жизнями мирного населения. Да, голубые направляющие переключались, освобождая воздушные коридоры для стражей правопорядка, но нарушитель был быстрее.
От сумасшедшего слалома между тесно расположенными небоскрёбами, среди туч гражданских атмосферников по точно рассчитанному маршруту у Уоррена вскипала кровь, но вдруг время будто остановилось: тёмный, величественный Город сиял огнями, мирно жил своей жизнью, пока он и ещё несколько сотен изгоев пытались внести свою лепту в общее дело. Дело человечества. Может, всё это ошибка? Есть ещё время остановиться, каких-то двадцать минут, и судьба Города изменится навсегда.
Но услужливая память тут же подкинула образы мамы перед смертью, бледной и измученной; Райли, с которой он так и не успел попрощаться, улыбавшейся, по обыкновению, о чём-то своём. Не может быть, чтобы они ошибались. Последний образ, который Уоррен захотел сохранить навсегда, — образ Города. Он не равен Системе, нет, он другой, он всё ещё полон жизни, именно поэтому за него стоит бороться.
Конечной точкой маршрута был живописный оазис на крыше здания. Уоррен впервые в жизни увидел настоящую живую зелень не на голограммах. Эффектно подсвеченные экзотические деревья и кусты произрастали на вершине города, между ними были устроены многочисленные зоны отдыха, журчали небольшие ручьи, перетекая в водопады. Среди всего этого великолепия степенно гуляли люди: красивые, никуда не спешившие, довольные жизнью.
Не было времени — отстегнув пояс, Уоррен кинулся в заросли, стараясь затеряться. Патрульные приземляться не собирались — не стоит беспокоить серьёзную публику, отрывать их от дела. А значит, у него в запасе ещё несколько минут, чтобы воплотить в жизнь задуманное.
Следующий пункт плана: к лифтам — тут ИскИн был бесполезен, потому визоры после тихого всплеска начали погружаться в чистейшую воду рукотворного водоёма, сразу вызвав интерес обитавших там рыб, серебристая чешуя которых блестела в искусственном свете оазиса.
Уоррен, добравшись до лифтовой галереи, остался в тени деревьев и кустов — подходить самому бесполезно, нет доступа и коммуникатора, даже двери не откроются, а шанс быть пойманным слишком велик. Так что он ждал пассажиров, любых, всё равно поедут вниз. Первыми к лифтам подошли двое: женщина, молодая, красивая, в облегающем платье, и седой мужчина в дорогом костюме, по-собственнически обхвативший спутницу за талию.
Медлить было нельзя — Уоррен выбежал из своего укрытия и ловко протиснулся в щель закрывавшихся дверей, тут же встретившись с неудоумёнными глазами седовласого, который поджал губы, словно колеблясь, высказывать ли возражения вслух или нет. Женщина, окинув Уоррена презрительно-оценивающим взглядом, отвернулась. Впрочем, сомнения длились недолго — мужчина выбрал на консоли «317», а потом прервал напряжённое молчание:
— Молодой человек, вас на выходе встретит охрана.
Отвечать ничего не хотелось, Уоррен только скривился и внутренне посетовал, что они спускаются всего лишь на триста семнадцатый этаж, двухсот восьмидесятый — это было бы идеально. Но на эту часть плана он повлиять не мог: берите что дают, — следующий! Собственно, от замысла и осталось всего ничего — в душе у Уоррена поднималось ликование, подпитываемое эйфорией предчувствия победы. Пусть он и не увидит её своими глазами, но теперь, когда цель так близка, в гибель Системы верилось как никогда ранее.