***
Не так страшен чёрт, как его малюют. Как и говорил Иван его родители были светлыми, улыбчивыми людьми, которые быстро запали мне в душу. Удивительно, но меня приняли в семью, разрешив не просто приходить к ним домой на дополнительные, но и оставаться иногда с ночёвкой.
Это было ново, казалось, ужасно неправильным, как если бы я была недостойна всего этого тепла, что так нежданно свалилось на мою голову. Всё было похоже на сказку, в которую сложно было поверить. А потом мы приготовили с Валентиной Игоревной торт, украсили его и пили чай в гостиной, слушая рассказ о их путешествии в новую Зеландию.
Жизнь странным образом переменилась. В ней появились яркие пятна, которые затирали старые воспоминания о столь долгом одиночестве. Мы гуляли в парках, катались на аттракционах, меня учили правильно выбирать одежду и рисовать природу. Но… Это была не моя семья. Свою я рисовала на листах бумаги, в несуществующих сценах прошлого, которые могли бы быть правдой. Тоска о настоящих маме и папе осталась. Квартира стала моей студией, куда я привела Игоря с его родителями. Они помогли мне повесить все нарисованные мною картины. Получили от меня вторые ключи на случай, если что-то случится снова.
Конечно же я не прекращала встречаться со своими мамой и папой, рассказывая им о всех своих достижениях и смотря на них преданными глазами. Хотелось получить одобрение, поддержку. Просто доброе слово… Но… Молчаливые обеды в каком-то ресторане раз в месяц. Иногда они прерываются обсуждением моих будущих возможностей на поприще медицины и так по мелочи. Я видела их загар, их новую одежду, чувствовала разные духи… У них всё так же были свои собственные тайные семьи и на меня им было плевать. Как и другим родственникам, которые и вовсе появлялись в моей жизни слишком редко.
— Я для вас хоть что-то значу? — хотелось вскочить с места, опрокинуть тарелку и стол и прокричать этот вопрос, но всё что я делала из раза в раз, молчаливое поедание заказанной мне порции. — Вы хоть раз обо мне вспоминали?
— Валерия… — я не слушаю их обращения ко мне уже давно. Всё равно в них нет ничего такого нового, что могло бы меня удивить. А потому я просто иногда киваю, не смотря в их сторону, как же, как и они на меня. К чему это, если им всё равно? — … поступишь? — хлопнув глазами, поднимаю голову на них и просто склоняю голову к плечу.
— Я хочу поступить в художественную школу. — слова соскальзывают с губ гораздо быстрее чем я успеваю себя остановить. Я думала будет страшнее, но нет. В душе какой-то холод и я едва могу понять, боюсь ли их гнева. Хорошо, что я успела снять остатки. — Всего доброго. — поднявшись с места, подхватываю своё пальто и просто направляюсь к выходу. — Когда-нибудь, зайдите в тот дом. — ради этих слов я даже останавливаюсь на месте, всего на пару секунд, прежде чем я окончательно покидаю ресторан.
Ответная реакция тех, кто ждал от меня многого, но не приложил ни одного пальца к тому, чтобы я стала хоть кем-то в их мире, не заставляет себя ждать. Карту заблокировали, со сообщением: «Подумай над своим поведением». Что они хотели этим сказать я так и не поняла. Я никогда не вела себя неправильно. Мои оценки лучшие. Я участвую во всех олимпиадах в каких только могу, ради того, чтобы они меня похвалили. И ничего. Только разочарование. Так зачем стараться ради них? К чему это бессмысленное волнение? Хватит. Деньги — это не всё что нужно ребёнку от родителей.
Из того дома я съехала, оставив за спиной почти два десятилетия холода и перебравшись в дом своих родителей, проревела несколько часов. От простой обиды. Было так холодно и тоскливо. Оставив в конверте ключи с письмом в пару строк. Возвращаться в стылый дом своих несбыточных надежд и мечтаний я не собиралась. И между с тем, я почувствовала, что наконец свободна от этого удушающего груза. И к чёрту всё! И меня не прогнали. Приняли в семью, открыв дверь и угостив вкусным пирогом.
— Ты готова? Не переживай, там все наши знакомые, никто не станет причинять тебе вред. — в училище меня собирают все вместе. С некоторыми учителями меня уже познакомили, так что я была почти в своей тарелке. Из своего пустого дома, заполненного картинами, я ухожу не без облегчения, чувствуя, что наконец почти освободилась от всего что меня там тяготило, обретая крылья.
Новые родители смотрели на меня иногда с сочувствием. Особенно после посещения дома. Все стелы увешаны картинами несбыточной мечты. Это почти утопия, от которой на душе не то больно, не то хорошо. Странно, но рисуя всё это я словно потихоньку отпускаю их. Однако, смотреть на них долго просто невозможно. Они вселяют страх в любого.