– Красиво поешь. – усмехнулась Яна. – Но девушек приглашают обычно в бар или на дискотеку, но уж никак не на помойку, тебя этому разве не научила маменька или первая школьная учительница?
– Увы. – парень театрально вздохнул и в глазах его блеснули искорки. – Дело в том, что эти помойные баки – тоже не совсем помойные баки. Они заколдованные. На самом деле вон тот с распахнутой крышкой – это заколдованный бар, а вот этот, закопченный, это типичная заколдованная дискотека. Но по дороге я расскажу и про это.
– Ну ладно, валяй. – Яна направилась к мусорным бакам в конце аллеи, а парень пошел рядом.
– Значит на чем я остановился? А, ну да. Я принц. Когда-то я был принцем, жил далеко-далеко отсюда – в городе Москва – в большой башне. Этажей так двадцать пять, с двумя лифтами. На двадцатом этаже жил. И готовился стать великим актером – ну ваще просто в щуку или в щепку.
– Не ругайся. – строго приказала Яна.
– Да ни боже мой. – парень приостановился и поставил ведро на землю, разминая ладонь, на которой красной полосой отпечаталась ручка ведра. – щука и щепка – это названия училищ. Училище – это тоже не ругательство, хотя по звуку похоже.
– Училище – ПТУ что ли?
– Не гони чернуху! – парень строго посмотрел на нее, но тут же поправился, – Мадмуазель! Не опошляйте добрую сказку. Шукинское и Щепкинское – училища театральные. И вот я, то есть принц, должен был учиться там на…
– На суфлера.
– Не, на актера. На Харатяна.
– Какая скука. Мне больше нравится Шварценнегер.
– Во как? – парень посмотрел на Яну с явным интересом. – Ну на Шварценнегера я там тоже собирался учиться. На факультете гантельного дела.
– Тебе что, помочь ведро нести? А то стоишь, ладонь трешь, гантельное дело.
– Помоги конечно. – парень нагло кивнул на ведро.
Яна опешила.
– Отставить. Шварценнегер, волоки сам.
– Есть! – Парень взял ведро и неторопясь потащил его дальше. – Значит тут прилетает злой колдун с повесткой, и не успел я выучить стишок и басню, как произносит он заклинание и превращает меня в зеленую жабу. Жаба зеленая, сапоги черные, портянки серые. – парень схватил ведро обеими руками, с натугой поднял и перевернул в раскрытый бак. Со звяканьем посыпались обломки кирпичей и остальная труха.
– Вот, значит, теперь я живу на этом болоте и жду пока придет прекрасная принцесса, поцелует меня и в тот же миг я превращусь обратно в принца – будущего Шварценнегера. Потом поженимся венцом да холодцом, нарожаем детей полну горницу, будем жить долго и счастливо и умрем в один день от одной и той же инфекции, как покажет потом эксгумация.
Яна весело засмеялась. Определенно парень ей нравился.
– А целовать следует сюда. – парень лихо сдвинул набок пилотку, и повернул к Яне чисто выбритую щеку, умильно улыбнувшись при этом.
Яна встала на цыпочки и чмокнула его в щеку, чуть порозовев от удовольствия.
– Спектакль был хорош. – сказала она. – но Шварценнегера из тебя не выйдет – ведра таскать не умеешь. Ну? И чего же ты не превратился в принца из зеленой жабы?
– Ну, не в ту же секунду. – важно ответил парень. И вообще наверно это была осечка, холостой поцелуй. Надо еще попробовать. Тогда наверно слетит жабья кожа и появится принц.
Яна скосила взгляд вниз на его ремень – действительно пряжка была лихо изогнута, так изгибают пряжку только деды, значит и впрямь парню до приказа, до превращения в принца, оставалось совсем недолго, этой же весной точно уйдет в дембель. Парень заметил ее взгляд, но истолковал его совершенно по своему.
– Да, принц появится как раз из этого места. Я чувствую, он уже готов появиться в любую минуту, зеленая жабья шкура уже горит синим пламенем и готова слететь. Но конечно не сейчас. Может завтра?
Яна вспыхнула и отвернулась. Тут только до нее стал доходить ужас ситуации – значит она, принцесса, посреди бела дня целует какого-то солдатика возле помойки, а тот ей говорит такие пошлости?? Неслыханно! И хоть вокруг вроде бы никого нет, все равно городок на виду и всегда здесь все видят всех.
– Постой! – закричал парень, – Не уходи! Это была шутка! – он побежал следом и схватил ее за правое плечо. – Стой!
Этого ему конечно не надо было делать. Яна, мстительно стиснув зубы, взмахнула левой рукой. Легко и метко, словно убивая комара, она шлепнула руку на правое плечо, поверх его руки и цепко прижала ее. Она даже успела ощутить, что рука солдата теплая и приятная на ощупь. Но правая рука Яны, аккуратно и рассчетливо выронив сумку с тетрадками, уже разворачивалась вверх и назад по дуге – и через секунду, когда Яна развернулась назад всем корпусом, она уже удовлетворенно наблюдала результат, твердо стоя вполоборота: внизу прямо перед ней маячила ровная и зеленая спина парня, неестественно свернутого и согнутого. Парень попробовал дернуться, и Яна привычным доворотом локтя еще крепче нажала на его руку. Парень охнул от боли.
– Да ты что? С ума сошла? – только и выдохнул он, – Я же пошутил, сегодня же первое апреля! День шуток!
Яна быстро прикинула дату – действительно, сегодня март кончился, и было именно первое апреля. Как она могла забыть? Она отпустила парня. Тот медленно выпрямился, потирая растянутое плечо. Вид у него был жалкий и растерянный.
– Ну ты что так? За что? – спросил он, и в его голосе прозвучало такое искреннее недоумение и почти детская обида, что Яне стало стыдно.
– Прости, у меня рефлекс, когда меня хватают за плечо. – соврала Яна.
Парень молчал, очевидно ему все еще было очень больно.
– Ну ты сильный, котенок. – сказал он, внимательно глядя на Яну.
Яна потупилась. Ей вдруг показалось, что она всю жизнь мечтала, чтобы ее кто-нибудь вот так вот назвал котенком, причем именно с такой интонацией.
– Давай я тебя еще раз поцелую. – неожиданно предложила она и сама себе удивилась.
– Давай! – парень обрадовался и подставил щеку.
Яна сжала ладонями его лицо, развернула к себе и чмокнула прямо в губы. Вдали послышался гулкий топот – бежала рота солдат.
– Все, пока! – Яна схватила с асфальта сумку и накинула ее на плечо.
– Ты придешь завтра! – сказал парень.
Яна не поняла какая у него была интонация – то ли утвердительная, то ли просящая.
– Посмотрим. – Яна не оборачиваясь пошла по аллее вперед.
– Раз-два! На месте – стой! – послышался далеко позади голос отца и топот многих ног смолк. – Ровняйсь! Смирно! Разминка окончена. Сейчас будет кросс пятнадцать километров! Готовы?
«Совсем папаша одурел. Все сегодня одурели.» – решила Яна и ускорила шаг.
– Почему не слышу ответа «так точно»? – рявкнул отец.
– Так точно! – раздались нестройные запыхавшиеся голоса.
– Молодцы. Шучу. С первым апреля, орлы. Вольно! Разойтись! Шагом марш в столовую! Занятие окончено, все свободны.
* * *
В этот вечер Яна долго не могла уснуть. Обычно она засыпала сразу, как только голова касалась подушки. Часы в комнате родителей пробили двенадцать – наступило второе апреля. Через шесть часов ее разбудит отец и начнется обычная утренняя тренировка… Затем снова школа… А Яне хотелось только одного – чтобы ее еще раз назвали котенком. Теперь она уже не сомневалась, что завтра (или уже сегодня?) после школы пойдет сразу к гаражу спецтехники. С этой мыслью она заснула. Ей снился странный цветной сон, будто она сидит верхом на створке ворот гаража и железная дверь не больно впивается ей в джинсы, а внизу стоит этот парень, только уже в штатском, и раскачивает створку, и никого кругом нет, и светит солнце.
– Эй, дверь обломится! – кричит ему Яна.
– Все будет нормально, ты только расслабься и держись крепче! – кричит ей снизу парень, и все быстрее и быстрее раскачивает створку как качели.
Яна изо всех сил сжимает колени, ощущая сквозь джинсы теплое железо и цепляется руками за теплую ржавчину, а створка качается все быстрее и вот уже весь мир вокруг сливается в одно радужное пятно и Яне невыразимо приятно, но в этот миг створка останавливает свой плавный полет и начинает мелко трястись на месте – неприятно и грубо. Яна открывает глаза и видит перед собой отца, трясущего ее за плечо.