— Я принц. — сообщил парень. — Мадмуазель. — добавил он поспешно.
— В смысле? — не поняла Яна.
— Просто принц. Но заколдованный. Если мадмуазель соизволит со мной и моим ведром пройтись до вон тех помойных баков, то я поведаю свою грустную историю.
— Красиво поешь. — усмехнулась Яна. — Но девушек приглашают обычно в бар или на дискотеку, но уж никак не на помойку, тебя этому разве не научила маменька или первая школьная учительница?
— Увы. — парень театрально вздохнул и в глазах его блеснули искорки. — Дело в том, что эти помойные баки — тоже не совсем помойные баки. Они заколдованные. На самом деле вон тот с распахнутой крышкой — это заколдованный бар, а вот этот, закопченный, это типичная заколдованная дискотека. Но по дороге я расскажу и про это.
— Ну ладно, валяй. — Яна направилась к мусорным бакам в конце аллеи, а парень пошел рядом.
— Значит на чем я остановился? А, ну да. Я принц. Когда-то я был принцем, жил далеко-далеко отсюда — в городе Москва — в большой башне. Этажей так двадцать пять, с двумя лифтами. На двадцатом этаже жил. И готовился стать великим актером — ну ваще просто в щуку или в щепку.
— Не ругайся. — строго приказала Яна.
— Да ни боже мой. — парень приостановился и поставил ведро на землю, разминая ладонь, на которой красной полосой отпечаталась ручка ведра. — щука и щепка — это названия училищ. Училище — это тоже не ругательство, хотя по звуку похоже.
— Училище — ПТУ что ли?
— Не гони чернуху! — парень строго посмотрел на нее, но тут же поправился, — Мадмуазель! Не опошляйте добрую сказку. Шукинское и Щепкинское — училища театральные. И вот я, то есть принц, должен был учиться там на…
— На суфлера.
— Не, на актера. На Харатяна.
— Какая скука. Мне больше нравится Шварценнегер.
— Во как? — парень посмотрел на Яну с явным интересом. — Ну на Шварценнегера я там тоже собирался учиться. На факультете гантельного дела.
— Тебе что, помочь ведро нести? А то стоишь, ладонь трешь, гантельное дело.
— Помоги конечно. — парень нагло кивнул на ведро.
Яна опешила.
— Отставить. Шварценнегер, волоки сам.
— Есть! — Парень взял ведро и неторопясь потащил его дальше. — Значит тут прилетает злой колдун с повесткой, и не успел я выучить стишок и басню, как произносит он заклинание и превращает меня в зеленую жабу. Жаба зеленая, сапоги черные, портянки серые. — парень схватил ведро обеими руками, с натугой поднял и перевернул в раскрытый бак. Со звяканьем посыпались обломки кирпичей и остальная труха.
— Вот, значит, теперь я живу на этом болоте и жду пока придет прекрасная принцесса, поцелует меня и в тот же миг я превращусь обратно в принца — будущего Шварценнегера. Потом поженимся венцом да холодцом, нарожаем детей полну горницу, будем жить долго и счастливо и умрем в один день от одной и той же инфекции, как покажет потом эксгумация.
Яна весело засмеялась. Определенно парень ей нравился.
— А целовать следует сюда. — парень лихо сдвинул набок пилотку, и повернул к Яне чисто выбритую щеку, умильно улыбнувшись при этом.
Яна встала на цыпочки и чмокнула его в щеку, чуть порозовев от удовольствия.
— Спектакль был хорош. — сказала она. — но Шварценнегера из тебя не выйдет — ведра таскать не умеешь. Ну? И чего же ты не превратился в принца из зеленой жабы?
— Ну, не в ту же секунду. — важно ответил парень. И вообще наверно это была осечка, холостой поцелуй. Надо еще попробовать. Тогда наверно слетит жабья кожа и появится принц.
Яна скосила взгляд вниз на его ремень — действительно пряжка была лихо изогнута, так изгибают пряжку только деды, значит и впрямь парню до приказа, до превращения в принца, оставалось совсем недолго, этой же весной точно уйдет в дембель. Парень заметил ее взгляд, но истолковал его совершенно по своему.
— Да, принц появится как раз из этого места. Я чувствую, он уже готов появиться в любую минуту, зеленая жабья шкура уже горит синим пламенем и готова слететь. Но конечно не сейчас. Может завтра?
Яна вспыхнула и отвернулась. Тут только до нее стал доходить ужас ситуации — значит она, принцесса, посреди бела дня целует какого-то солдатика возле помойки, а тот ей говорит такие пошлости?? Неслыханно! И хоть вокруг вроде бы никого нет, все равно городок на виду и всегда здесь все видят всех.
— Постой! — закричал парень, — Не уходи! Это была шутка! — он побежал следом и схватил ее за правое плечо. — Стой!
Этого ему конечно не надо было делать. Яна, мстительно стиснув зубы, взмахнула левой рукой. Легко и метко, словно убивая комара, она шлепнула руку на правое плечо, поверх его руки и цепко прижала ее. Она даже успела ощутить, что рука солдата теплая и приятная на ощупь. Но правая рука Яны, аккуратно и рассчетливо выронив сумку с тетрадками, уже разворачивалась вверх и назад по дуге — и через секунду, когда Яна развернулась назад всем корпусом, она уже удовлетворенно наблюдала результат, твердо стоя вполоборота: внизу прямо перед ней маячила ровная и зеленая спина парня, неестественно свернутого и согнутого. Парень попробовал дернуться, и Яна привычным доворотом локтя еще крепче нажала на его руку. Парень охнул от боли.
— Да ты что? С ума сошла? — только и выдохнул он, — Я же пошутил, сегодня же первое апреля! День шуток!
Яна быстро прикинула дату — действительно, сегодня март кончился, и было именно первое апреля. Как она могла забыть? Она отпустила парня. Тот медленно выпрямился, потирая растянутое плечо. Вид у него был жалкий и растерянный.
— Ну ты что так? За что? — спросил он, и в его голосе прозвучало такое искреннее недоумение и почти детская обида, что Яне стало стыдно.
— Прости, у меня рефлекс, когда меня хватают за плечо. — соврала Яна.
Парень молчал, очевидно ему все еще было очень больно.
— Ну ты сильный, котенок. — сказал он, внимательно глядя на Яну.
Яна потупилась. Ей вдруг показалось, что она всю жизнь мечтала, чтобы ее кто-нибудь вот так вот назвал котенком, причем именно с такой интонацией.
— Давай я тебя еще раз поцелую. — неожиданно предложила она и сама себе удивилась.
— Давай! — парень обрадовался и подставил щеку.
Яна сжала ладонями его лицо, развернула к себе и чмокнула прямо в губы. Вдали послышался гулкий топот — бежала рота солдат.
— Все, пока! — Яна схватила с асфальта сумку и накинула ее на плечо.
— Ты придешь завтра! — сказал парень.
Яна не поняла какая у него была интонация — то ли утвердительная, то ли просящая.
— Посмотрим. — Яна не оборачиваясь пошла по аллее вперед.
— Раз-два! На месте — стой! — послышался далеко позади голос отца и топот многих ног смолк. — Ровняйсь! Смирно! Разминка окончена. Сейчас будет кросс пятнадцать километров! Готовы?
«Совсем папаша одурел. Все сегодня одурели.» — решила Яна и ускорила шаг.
— Почему не слышу ответа «так точно»? — рявкнул отец.
— Так точно! — раздались нестройные запыхавшиеся голоса.
— Молодцы. Шучу. С первым апреля, орлы. Вольно! Разойтись! Шагом марш в столовую! Занятие окончено, все свободны.
В этот вечер Яна долго не могла уснуть. Обычно она засыпала сразу, как только голова касалась подушки. Часы в комнате родителей пробили двенадцать — наступило второе апреля. Через шесть часов ее разбудит отец и начнется обычная утренняя тренировка… Затем снова школа… А Яне хотелось только одного — чтобы ее еще раз назвали котенком. Теперь она уже не сомневалась, что завтра (или уже сегодня?) после школы пойдет сразу к гаражу спецтехники. С этой мыслью она заснула. Ей снился странный цветной сон, будто она сидит верхом на створке ворот гаража и железная дверь не больно впивается ей в джинсы, а внизу стоит этот парень, только уже в штатском, и раскачивает створку, и никого кругом нет, и светит солнце.
— Эй, дверь обломится! — кричит ему Яна.
— Все будет нормально, ты только расслабься и держись крепче! — кричит ей снизу парень, и все быстрее и быстрее раскачивает створку как качели.
Яна изо всех сил сжимает колени, ощущая сквозь джинсы теплое железо и цепляется руками за теплую ржавчину, а створка качается все быстрее и вот уже весь мир вокруг сливается в одно радужное пятно и Яне невыразимо приятно, но в этот миг створка останавливает свой плавный полет и начинает мелко трястись на месте — неприятно и грубо. Яна открывает глаза и видит перед собой отца, трясущего ее за плечо.