— Славка, ты курсовой по сопромату уже начал делать? По какой формуле ты продольные опоры считал? — начал он шепотом.
— Кругом змеи.
— Какие змеи? Что с тобой?
— Все нормально.
— Ну так что?
— О чем?
— Я про балки поперечные. Ты надо мной издеваешься что ли?
— Они вьются вокруг себя и уходят вглубь.
— Балки?
— Змеи.
— Да ты пьяный что ли? Или обкурился? — Гек схватил Славку за подбородок и взглянул в зрачки — зрачки были вроде нормальные.
— Это Пи-си-пи. — прошептал Славка.
— Чего-о-о?
— Немного напоминает ЛСД по действию. Ангельская пыль.
— Пыль? Кокаина что ли нанюхался? — опешил Гек.
— Да где его в Москве достанешь, кокаин. — вздохнул Славка. — Это ангельская пыль — треть дозы. Под полной дозой я бы на лекцию не пришел.
— Ты употребляешь наркотики? — Гек был потрясен.
— Ну я же не наркоман. Я просто пробую их.
— Это плохо кончится, Славка. Когда я учился в школе у нас некоторые идиоты нюхали ацетон и клей. «Мультики» смотрели. Ну и где они теперь? Один перешел на героин и его убили торговцы в какой-то драке, один умер в реанимации — почки однажды не выдержали, а один до сих пор по району шляется — дебил дебилом, улыбка во всю харю. А двое сидят.
— От тюрьмы да от сумы не зарекайся. — послышалось ехидно с заднего ряда, очевидно там прислушивались к разговору.
Гек, не оборачиваясь, погрозил Глебу кулаком. Сзади захихикали и перед Геком и Славкой на стол шлепнулся раскатанный во всю длину и разрисованный шариковыми ручками презерватив.
— Придурки что ли? — возмутился Гек обернувшись, — Вам в детском саду надо учиться, а не на втором курсе института!
— А велика ли разница между оными учреждениями? — философски произнес Галкин.
— А не пошел бы ты сам туда? — добавил Кучков довольно злобно.
— Народ, отвалите к черту, нам поговорить надо! — сказал Гек.
В подтверждении своих слов он развернулся, вытянул руку и пальцем щелкнул Кучкова по уху. Кучков обиженно отдернулся, но стукнуть Гека не решился, а ограничился тем, что показал ему кукиш.
— Кому, кому там поговорить надо? — голос Антонины Макаровны загремел под потолком аудитории. — Только галерка успокоилась, теперь Кольцов начал болтать и вертеться? — очки сфокусировались на Геке.
Откуда у старушки такой чуткий слух — вроде далеко с пятого ряда до кафедры? И откуда такие мощные легкие? Гек склонил голову над тетрадью и сделал вид что пишет. Подождав пока Антонина Макаровна отвернется к доске, он поддел авторучкой расписной презерватив и ловко откинул его назад, за спину, намериваясь попасть в кого-нибудь из этих шутников. Проклятый презерватив намотался на ручку и вместо броска назад взмыл высоко под потолок аудитории, а оттуда плавно спикировал на третий ряд, прямо на тетрадку Ольги, старательно переписывающей с доски формулы. Та от неожиданности взвизгнула. Сзади прыснули от хохота, не в силах сдерживаться.
— Так. Аркадий Галкин, Сергей Кучков и Глеб Альтф… Альтш… с непроизносимой фамилией, вон за дверь! — старушка обернулась и топнула ногой так, что заскрипели доски кафедры.
— Антонина Макаровна, мы больше не будем. Никогда. — сказал Галкин.
— Мы будем очень молчаливы. — добавил Кучков.
— Как рыбы. Я вообще рыба по гороскопу. — закончил Глеб.
В аудитории хихикнули.
— Я сказала — вон! — снова удар ногой и доски скрипнули совсем уже угрожающе.
Троица встала, сложила своим пожитки и печально покинула аудиторию. Гек бросил взгляд на часы — до конца лекции оставалось еще двадцать минут.
— Славка, а зачем ты эту гадость жрешь?
— Я расширяю сознание.
— Ну и что, расширил?
— Еще как!
— Ну раз у тебя такое широкое сознание и ты теперь такой умный, то чего же ты балки по сопромату не посчитал?
— Оно расширяется не для того чтобы балки считать.
— А для чего? Чтобы на лекции по матанализу бессмысленные картинки в тетрадке малевать? — Гек кивнул на изрисованный лист. — А зачем оно тогда вообще нужно, расширенное сознание, если от него никакой пользы?
— Тебе не понять.
— А ты не боишься подсесть на это дело?
— На ЛСД и Пи-си-пи? На него не садятся. На героин садятся.
— А героин ты тоже жрешь?
— Не, мне только через неделю обещали принести попробовать.
Гек не ответил — он переписывал с доски очередную формулу. Наконец смысл славкиных слов дошел до него.
— Что? Ты с ума сошел?
— Ну я же не наркоман, я попробую один раз и все.
— Все так говорят.
— Ну я же не все, я же не дебил какой-нибудь.
— А где ты эту дрянь берешь?
— Да сейчас всего стало много. Тебе достать? Я например ЛСД в клубе продаю.
— Да пошел ты! Сам травись.
— А, ну да, ты же спортсмен. Кун-фу кия-кия, руками-ногами?
— Знаешь, Славка, мне порой кажется что ты дурак.
— Не обижайся, я шучу. Хочешь кстати хорошую работу?
— Не, я институт прогуливать не могу. И тренировки у меня каждый день.
— Это ночной клуб — работа вечером с восьми, через день, платят пятьдесят рублей за вечер.
— Ни фига себе! За один вечер? У нас стипендия сто пять рубей. А что за работа? Уж не наркотиками ли твоими торговать?
— Нет, как раз для тебя — охранником в нашем клубе.
— Охранником?
— Там сейчас повадилась на дискотеки приходить шпана и буянить, местная охрана не справляется, набирают подкрепление.
— Здорово. Слышай, а ты не глючишь? Ты сейчас под своей наркотой, может это тоже у тебя какие-то змеи в голове путаются?
— Змеи… Змеи это да… Нет, я на самом деле все секу, и про работу — все правда. Хочешь сегодня съездим, поговоришь с директором клуба?
— Поехали. По рукам?
— Кольцов! — раскатилось под потолком, — Мое терпение лопнуло — катись отсюда в коридор к своим дружкам.
— Нет, нет, я пишу. — Гек встрепенулся.
— Мне все видно и слышно! Это твой сосед Слава пишет лекцию, а ты только мешаешь ему заниматься.
Гек вздохнул, пожал плечами, взял свою сумку и вышел из аудитории.
С самого раннего детства Гек ничем не выделялся среди сверстников, если не считать того, что он обожал лазить. Уже в пять лет крохотный Гек куда только не забирался — и на деревья во дворе детского сада и на крышу подъезда, и на капот автомашины директора. Воспитательницы наказывали Гека, а вечером неизменно жаловались родителям на его плохое воспитание. Родители поначалу относились к этому спокойно, а в конце концов почему-то рассудили, что если ребенок любит лазить, то надо его отдать в гимнастику или в балетную секцию — заодно и воспитанней будет. И с семи лет, как только Гек пошел в школу, они отдали его в секцию гимнастики при дворце пионеров. Гек прозанимался там два года, искренне считая это занятием бессмысленным. И лишь намного позже он был очень благодарен родителям — от занятий гимнастикой у него осталась великолепная гибкость и растяжка. Гек легко садился и на продольный и на поперечный шпагат, сгибался в позвоночнике как резиновая кукла и мог легко поднимать ногу и держать ее высоко над головой. Бросив гимнастику, восьмилетний Гек записался в школьный кружок дзю-до, а через пару лет уже выступал на соревнованиях, на фестивале в районном Доме Культуры. Он был награжден какой-то грамотой и там же, в Доме Культуры, увидел выступления секции вьетнамской гимнастики. Тут же Геку вспомнились свои давние занятия, но плавность и красота движений вьетнамской гимнастики настолько потрясла десятилетнего Гека, что он тут же отправился за кулисы искать тренера и нашел его — это был старый вьетнамец, преподающий гимнастику в доме культуры какого-то крупного завода. Гек упросил его взять себя в ученики, махая для солидности свежеполученной грамотой. Тренер согласился, и Гек начал заниматься вьетнамской гимнастикой.
Тренер не любил, чтобы его называли «тренером» или полным вьетнамским именем, он требовал чтобы его называли Учитель. Гек позанимался в общей группе, разучивая движения, формы и перемещания, а через месяц, когда Учитель объяснял ему очередную серию движений, Гек вслух заметил, что ее можно неплохо использовать в рукопашном бою, сочетая с приемами дзю-до. Учитель посмотрел на него внимательно и велел остаться после тренировки для разговора.