— Тебе Люк не звонил? Странно, что его нет.
— Да ладно, ты же его знаешь. Может всю ночь в больнице провел, не спал, решил отоспаться. Придет, куда денется. Ты, что, волнуешься?
— Не знаю. Не волнуюсь, но согласись, что это странно. Он наверное Алексу звонил, они же приятели.
— Ну, сейчас же у Алекса не спросишь. А, что ты раньше не спросил?
— Не хотел к нему лезть. К тому же я надеялся, что Дорсье придет.
— Он и придет. Надо бы ему позвонить. Иди позвони. Отсюда нельзя.
Стив вышел и буквально через несколько минут вернулся.
— Никто не отвечает.
— Ну, и что. Он где угодно может быть: в больнице, в банке, в спортклубе.
— А что, в больнице нельзя трубку взять?
— В некоторых больницах не так уж хорошо с рецепцией. Мы же не знаем, где он.
— Он мне вчера обещал быть здесь.
— Обещал — значит придет. Он же не обещал тебе не опаздывать. Операция многочасовая, успеет он еще насмотреться. А может в больницу его девушке позвонить?
— Как позвонить? Мы даже имени ее не знаем. Когда, он говорил, их выписывают? Может сейчас?
— Не помню. То ли сейчас, то ли завтра утром. Алекс знает.
Стив почувствовал, что им овладевает беспокойство, тревога, которую, как бы он себя не успокаивал, какие бы логичные доводы сам себе не приводил, не проходила. Мандраж, лихорадочное возбуждение, которое с каждой минутой только усиливалось, становилось бесконтрольным. Стив просто не мог взять себя в руки. Смятение не желало его отпускать: что-то случилось! Что-то плохое. Десять часов, Майкл выходил в коридор и отсутствовал довольно долго. Все, больше Стив ждать не мог, ему просто необходимо было узнать, что там с Люком происходит. Если он в бассейне… хорошо, черт с ним. Лишь бы все было в порядке. Майкл не успел усесться на свой стул перед большим, висящем на стене монитором, как Стив тронул его за плечо и сделал знак, что им вдвоем надо выйти. «Боже, что он от меня хочет? Ну, выходил я на какое-то время, это мое дело! Все-то Уолтеру надо контролировать. Лучше бы за Дорсье следил. Я-то здесь уже с пол-седьмого утра. Но Дорсье он конечно и слова не скажет… Дорсье у нас неприкасаемый…» — Майкл знал, что ничего этого он Стиву не выскажет и молча вышел вслед за ним в коридор:
— Майкл, ты сегодня сюда на машине или на скутере приехал?
— На скутере. А что?
— Вот и хорошо. Быстрее будет. Тебе надо будет съездить в одно место.
— Какое место? Я хочу операцию наблюдать.
— Майкл, доктора Дорсье до сих пор нет. Я очень волнуюсь. Мы все волнуемся. Ты заметил, что его нет?
— Ну, нет. Его и на работе два последних дня не было. Мало ли чем он занят.
— Нет, Майкл. Он обещал мне сюда приехать, но не приехал.
— Вы ему звонили?
— Звонил. Телефон молчит, включается машина.
— Он просто трубку не берет, пошлите ему текст. Текст он прочтет.
— Уже посылал. Ничего… ты сейчас к нему поедешь домой и все узнаешь. Я не хочу этого обсуждать. Надо ехать!
— Почему я?
— А кто? Мне доктора Найори послать? Или самому сбегать? Что за дикий вопрос!
— Давайте подождем.
— Нет, я больше ждать не буду. Езжай сейчас же. Это много времени не займет. Оттуда мне позвонишь. Вот его адрес.
Категорично, как всегда. И спорить бесполезно. Майкл молча кивнул и пошел в раздевалку. Доставая из шкафчика свою одежду и шлем, он и сам начал волноваться. Даже для Люка это было слишком. Он бы так или иначе позвонил Стиву и предупредил. Майкл уселся в седло, выехал на шоссе и пригнувшись к рулю, сильно превышая скорость, лавируя между машинами, помчался по адресу. Спина обтянутая черной кожей, черный наглухо закрытый шлем. Таким Майкл себя любил: не человек, а мощная сокрушительная машина, летящий в пространстве болид. Люк жил в Таусоне.