Мучило Михаила Федоровича и другое: как там дела, под Шепетовкой? Удалось ли генералу Добросердову сдержать натиск врага?
Спустя тридцать лет после шепетовских боев маршал Баграмян напишет: «Сражавшаяся на стыке этих (5-й и 6-й. — Авт.) армий группа генерала Лукина держалась из последних сил. Вражеские войска обтекали ее с обоих флангов. Назревало полное окружение. Именно в это самое трудное для группы время она осталась без своего замечательного командующего. Генерала Лукина Москва отозвала на Западный фронт, куда была переброшена его армия. И тут выяснилось, что все держалось на воле и энергии этого человека. Не стало его, и поредевшая героическая группа, целую неделю сковывавшая огромные силы противника, фактически перестала существовать как войсковой организм» [3].
…Эмка медленно, осторожно въехала в затемненный Смоленск и, словно на ощупь, запетляла по темным улицам. На фоне едва различимых облаков громоздились коробки сожженных домов, остатки рухнувших стен. Город казался мертвым. Куда же ехать? Как в этом лабиринте отыскать штаб армии? Да что штаб, найти бы комендатуру. Нигде ни одного прохожего. Но должны же быть хотя бы патрули.
— Стой, Петя, — приказал Лукин. — Ну-ка, включи фары и посигналь.
И тотчас же, не разобрать откуда, раздались повелительные окрики:
— Туши фары! Перестань гудеть!
Лукин вышел из машины и громко крикнул в темноту:
— Кто там есть, подойдите ко мне!
Молчание. Потом послышался приглушенный говор и осторожные шаги. Прозоровский щелкнул предохранителем пистолета.
В тусклом свете затемненных фар перед генералом выросли три фигуры в штатском. Это были два парня и девушка. На поясных ремнях у ребят патронные сумки, в руках винтовки-трехлинейки. У девушки винтовки не было, лишь сумка с противогазом через плечо.
— Кто такие? — спросил Лукин.
Увидя перед собой генерала, ребята приняли стойку «смирно», винтовки приставили к ноге. Один парнишка оказался вровень со штыком, другой, худощавый, — чуть выше.
— Бойцы комсомольского отряда ополчения, — бодро начал тот, что повыше.
— Ишь, бойцы. Зовут-то как?
— Жора, то есть член комсомольского бюро железнодорожной школы номер двадцать девять Георгий Городецкий.
— Микешанов Виктор, — выпятив грудь под вельветовой курткой, представился напарник. — А это — Настя, — кивнул он в сторону стройной миловидной девушки.
— А почему же Настя без оружия? — спросил Лукин.
— Сказали, что не положено.
— Как, ребята, обстановка в городе?
— Сегодня пока тихо, — ответил Городецкий.
— Смотрю, много разрушенных домов. Сильно бомбили?
— Сильно. Особенно двадцать девятого июня, — ответил Жора.
— А первый раз фашисты бомбили наш город двадцать четвертого июня, — сообщила Настя. — С тех пор каждый день бомбят.
— Но двадцать девятого самый сильный налет был, — продолжал Жора. — Весь центр фугасками разрушили.
— А зажигалок сбросили тысячи, — добавил Виктор. — Мы тоже тушили. Настя больше всех потушила. А вот оружие ей не дают. Разве она не может быть бойцом истребительного отряда?
— В городе уже прошла мобилизация, — сообщил Жора. — Многие, кто не призван, кого это не касалось, записываются добровольцами. Но берут не всех.
— Вот и меня не взяли, — вставила Настя.
— Эх, ребятки, — проговорил генерал, — рано вам воевать.
— Вот все так говорят, — уже с вызовом проговорила Настя. — А мы девятый класс закончили.
— Мы в аэроклубе вместе учились и патрулируем на улице Советской вместе, — продолжал Микешанов. — А Настя по-немецки говорит, как по-русски. И стреляет отлично.
Настя небрежно откинула косу, и на клетчатой кофточке блеснул значок «Ворошиловский стрелок».
— Потерпите, ребята, потерпите. Подскажите, как в комендатуру проехать?
— Здесь недалеко, через два квартала направо.
Лукин пожал ребятам руки, поблагодарил и, уже садясь в машину, сказал:
— А Настю отправить домой. Всякое может быть, а у нее и винтовки нет.
Петя Смурыгин, всматриваясь в полутьму, осторожно вел машину и качал головой:
— Ну вояки, ну пацаны.
— Нет, Петя, эти ребята смотрели уже смерти в глаза.
…В комендатуре генерала встретил капитан с красными от бессонницы глазами. Он долго, придирчиво разглядывал документы. Лукин понимал состояние коменданта и как можно мягче спросил:
— Скажите, где находится штаб армии?