— Ну и заварил ты кашу, Серёга, сейчас о тебе только глухонемой не говорит, ярко сверкнул, нечего сказать. Молодец, конечно, только зачем было жизнью рисковать? Не мог отправить в этот рейд одну из своих рот? Результат был бы тот же, но без риска.
— Не мог, нельзя там было по-другому, да и какой бы из меня был командир, если бы в такой ситуации я сдал назад?
— Слова бы никто не сказал. Ты и так столько наворотил, что даже верится с трудом. Но ладно, главное, выжил, остальное приложится. По секрету скажу: начальство очень тобой довольно, и тебя по выздоровлении ждёт большой сюрприз. И я не про награждение, с этим тоже все будет в порядке.
Вместо ответа на мой вопросительный взгляд брат улыбнулся и решил нагнать интриги.
— Нет, рассказывать не стану, а то какой же это будет сюрприз? Выздоравливай быстрее, тогда и узнаешь.
Я только плечами пожал и ответил:
— Нет так нет, я и не интересовался, если что, ты лучше расскажи, что на передовой творится, а то я тут как в вакууме.
— Вот там пока все не радужно. Давят немцы по всей линии соприкосновения, очень сильно давят. К этому их стремительному наступлению с помощью механизированных соединений мы оказались не готовы. Правда, сейчас, когда начали применять твои задумки по минированию больших участков дорог, их передвижение сильно замедлилось, но все равно остановить их пока не получается, очень уж сильным оказался противник.
Брат остановился перевести дух, и я воспользовался паузой, чтобы задать давно волновавший меня вопрос:
— Ты случаем не знаешь, кто разрабатывал операцию по атаке Барановичей и Кобрина?
— Интересуешься, кто тебя умирать отправил? И правильно, надо знать с кем не стоит иметь дел, — с грустной улыбкой прокомментировал брат. — Павлов там командовал, да и командует до сих пор. Он после того как, благодаря твоим разведданным был пойман на дезинформации руководства страны, получил такой втык, что дело могло для него плохо кончиться. Чудом удержался и сейчас делает все, чтобы реабилитировать себя в глазах руководства, и у него неплохо получается, опять же, благодаря твоим действиям. Твоя операция по одновременному уничтожению авиации на нескольких аэродромах противника при помощи минометов сейчас чуть не под микроскопом изучается и рекомендована к применению на всех фронтах.
— Вряд ли теперь немцы позволят провернуть что-то подобное, это один раз могло проскочить, дальше по-любому найдут, как это остановить.
— Может, и так, но это неважно, главное, что у тебя получилось, и благодаря этому немцы забуксовали под Барановичами и Минском, где мы только чудом не получили ещё один котёл.
«Вот как? Я хоть и плохо помню ход войны, но то, что Минск немцы захватили очень быстро и окружили там дофига наших войск, знаю точно. Похоже, нехило я всё-таки потоптался по истории, и теперь предположить, как будут развиваться события, не то, что сложно, скорее, и вовсе невозможно».
Около часа мы с братом разговаривали, и вновь я обратил внимание, что он искренне за меня переживает. Странные всё-таки у нас отношения, вроде братские, а другой раз кажется, что и не совсем. В принципе я уже начал потихоньку привыкать к этим непоняткам и перестал так уж остро на них реагировать. Вот и сейчас отметил, что брат себя ведёт так, как и должен в подобной ситуации родной человек, и не стал больше голову ломать, почему так.
Следующим посетителем, который навестил меня уже через полчаса после того, как ушел брат, был Михеев. Он, кстати, тоже с осторожностью полез меня обнимать, и вновь я заметил реакцию капитана, у которого глаза округлились от подобных раскладов.
Михеев в отличие от брата пришёл не для того, чтобы справиться о моем состоянии, хотя и это тоже, но главным образом по работе.
Оказалось, что я теперь личность известная, герой, хоть пока и без награды, поэтому было принято решение организовать для меня несколько интервью с журналистами, которые очень уж жаждали узнать из первых рук все о подвигах моего подразделения.
Вот Михеев и приехал, чтобы обговорить со мной, что можно им рассказывать, а о чем лучше умолчать.
После довольно продолжительного инструктажа он неожиданно спросил:
— Скажи, Сергей, а как ты планировал действовать дальше, после того как перебрался бы со своим подразделением в район Пинска?
Я неожиданно даже для себя ответил вопросом на вопрос:
— Что, не можете придумать, что делать с моим батальоном, кроме как кинуть его под каток немецкого наступления?
Михеев реально слегка смутился и ответил, похоже, честно.
— Не совсем так, но близко. Лично я просто не могу придумать стоящих задач для твоего батальона, тем более что из боевых подразделений от него осталось всего ничего.