— Ну раз так, то конечно, если никого не смущает оружие в руках гражданского, которое он готов применить против кого угодно, практически не глядя, и тот факт, что он вообще находился в неадекватном состоянии и приставал к беззащитной девушке, то тогда, конечно же, я во всем виноват. Только вот раскаиваться в содеянном я не буду, и в следующий раз, если представится такая возможность, пристрелю этого дятла не задумываясь, поэтому, наверное, будет разумно изолировать меня от общества и отправить куда подальше от важных людей.
Высказал я все это правда абсолютно безразлично, не проявляя вообще никаких эмоций, и Берию, похоже, проняло, потому что он слегка даже озадаченно спросил:
— Да что с тобой происходит? Или, может, ты правда подумал, что я занял сторону каких-то важных родителей и потерявшего берега избалованного сопляка? — он выдержал небольшую паузу, внимательно меня рассматривая. — Похоже, правда так подумал. Хорошего же ты мнения о своем начальстве! Не стыдно?
Берия укоризненно покачал головой и продолжил:
— Родители этого Лени и правда почувствовали себя невесть кем и сейчас вместе с начальством столичной милиции каются во всех грехах. Сам Лёня по этапу не пойдёт, у него было разрешение на оружие, выданное непонятно за какие заслуги. Но проблем у него будет немало. Но это неважно, каждый в этом деле получит по заслугам, а вот твоё поведение не лезет ни в какие ворота. Герой-фронтовик, враг германский нации — и банальная драка, это как?
Я в ответ только замычал, а нарком, ухмыльнувшись, продолжил:
— Вот тебе и эммм, — передразнил он меня. — В Белоруссии твои люди, используя спрятанные тобой танки, в третий раз уничтожили летний состав вместе со всеми самолетами на четырех самых больших аэродромах, Гитлер почему-то решил, что это снова ты отметился и объявил тебя врагом нации. За твою голову даже награда назначена, не особо большая, но все же.
«Ничего себе себе новости. Так-то вроде пофиг, кем там меня объявили, но при таком раскладе наверняка меня попытаются либо выкрасть, либо, что скорее, просто грохнуть, и это не радует. Опять же ребром встаёт вопрос безопасности родных и близких. Понятно, что о брате с дядькой переживать не стоит, собственно, как и о дальних родственниках по их линии, а вот за Настю…»
На миг даже подумал, не поторопился ли я с предложением? Может, стоило повременить со всем этим?
Берия, будто читая мысли, произнес:
— Новость, конечно, для тебя не очень, но и переживать сильно не нужно, твою охрану мы усилим, да и за родными присмотрим, поэтому не падай духом. Правда, наши планы на тебя придётся менять, теперь тебе в тылу противника делать нечего. А жаль, у тебя неплохо получалось воевать именно там.
Берия прервался, о чем-то задумавшись, и я, воспользовались возникшей паузой, спросил:
— Так, а как меня хотели использовать, если это не секрет, конечно?
— Да нет никакого секрета. Была мысль подготовить твою бригаду по тому же принципу, что и батальон, и задействовать в местах прорыва противника.
Я даже челюсть невольно уронил и уточнил:
— Я правильно понял, что мою бригаду хотели кидать под каток наступающего противника?
Берия отмахнулся и ответил:
— Нет, мысль была отправлять вас в ближний тыл противника, чтобы вы там наводили безобразия, устраивая засады на колонны, и тем самым притормаживали темпы передвижения немецких механизированных частей.
Я на это только головой покачал, подумав, что, может, и к лучшему, что меня объявили врагом Германии, ведь то, чем хотели заставить заниматься моё подразделение…
Нет, так-то разумно при помощи маневренных механизированных групп терроризировать немецкие тылы, и я даже показал, насколько это эффективно, но делать это, по сути, находясь посреди боевых порядков противника — так себе затея. Потери будут запредельные, да и толку не то чтобы много. Здесь больше работа для групп диверсантов, чтобы они устраивали минные засады. Заминировали участок дороги, оставили пару человек, способных сойти за немцев, чтобы был шанс уйти, взорвали проходящую колонну и сбежали, пока ветер без сучков. Любое механизированное подразделение, как только обнаружит себя, со стопроцентной вероятностью будет уничтожено.
Собственно, все это я и выложил наркому, который, выслушав меня, неожиданно произнес:
— Почему-то я даже не сомневался, что у тебя на этот счёт будет свое мнение и, скорее всего, нелестное. Тем не менее задачу по поиску путей противодействия этим немецким прорывам никто с нас не снимал, поэтому я жду от тебя предложений, как ты со своей бригадой сможешь помочь в её решении.