— Хотелось бы с тобой поговорить, — начинает Беро.
— Слушаю тебя.
Роже вопросительно кивает головой в сторону юного подмастерья, наклонившегося поднять хлеб.
— Нет, вы только поглядите на это добро! Посмотрите на эту дрянь! Просто мерзость какая-то! — вдруг расходится Пейроль при взгляде на потекшее с лопаты тесто.
Он сажает хлеб в печь и, продолжая ругаться, с остервенением скоблит лопату. Потом, как ни в чем не бывало, поворачивается к трем приятелям.
— Можешь смело говорить все что хочешь, — заявляет он, — это мой племянник.
— Ты, верно, догадываешься, зачем я пришел?
Булочник с преувеличенным вниманием засовывает в печь лопату и говорит равнодушным тоном:
— Я могу поставлять вам еще от восьми до десяти буханок в день.
— Но этого мало, старина! Нужно еще столько же.
— Слушай, Роже, ты ведь меня знаешь; при всем желании я не могу дать больше…
И вдруг он снова начинает кричать и жаловаться:
— Найдите мне зерна или заставьте мельника давать мне больше муки! Сам я не могу больше достать! Уверяю тебя… Я предпочел бы быть на вашем месте, в маки! В самые ближайшие дни меня здесь так хватят по затылку, что дух вон. Боши уже сожгли одного моего приятеля возле Нонтрона…
— Не горячись, дай я тебе все объясню…
— Я ведь поставляю вам ежедневно целую печь!…
— Кому нам?
— Вам всем. Считай сам: двадцать буханок по десять фунтов для Констана, десять для парней Лусто, четыре-пять здесь, четыре-пять там…
— Очень может быть. Но из всего этого для нас идет только двадцать. А Констан послал меня сказать тебе, что ему нужно сорок.
— Невозможно. Другим тоже ведь есть надо.
— А если тебе дадут зерна?
— Как в прошлый раз, так, что ли?
— Ты ведь тогда получил!
— Да, получил один грузовик зерна. А ты знаешь, надолго ли мне хватает грузовика? На неделю. Если бы мельник и я не изворачивались, вы бы эти два месяца не очень-то много хлеба видели.
— Бастид нам всегда говорил, что на тебя можно положиться.
— Бедняга! Как мне его жаль…
— Ты бы и ему отказал? Ему?
Булочник делает отчаянный жест, словно готов рассердиться на самого себя.
— Ладно. Передай товарищам, что попытаюсь сделать.
— Сколько? Сорок?
— Сколько смогу.
— Я так и знал, что мы в конце концов поладим.
— Да, только помни, ты у меня не единственный. Я ведь теперь всех кормлю… Куда доставлять?
— В замок Кантамерль, на наш новый КП, недалеко от твоего виноградника.
— Черт! Вы, я вижу, умеете устраиваться. И хозяева согласились?
— Они в Ницце.
— Мне-то наплевать — реквизиция пойдет им только на пользу… Я буду складывать хлеб в хижине около виноградника. Мы с мельником будем приезжать туда два-три раза в неделю. Позаботьтесь об охране.
— Договорились. Как только машина свернет на узенькую тропку, ты даешь три гудка сирены, наши ответят тремя свистками. Если ночью — три сигнала фарами, когда доедешь до перекрестка…
— Ясно. Но не вздумайте разыгрывать из себя вояк и, смотрите, не всадите мне в брюхо очередь из автомата.
— Не беспокойся. Слушай, я заплачу тебе за неделю вперед. Сколько с нас возьмешь?
— Разумеется, по твердой цене. Надеюсь, ты не думаешь, что я жирею на вас? Нет? А вот если вы найдете для меня немного бензину, не откажусь.
— Постараемся раздобыть.
Во время этого разговора булочник кончил сажать хлеб в печь. Прикрыв дверцу, он кладет на место лопату и подходит пощупать тесто в квашне.
— Все в порядке, — говорит он, — у нас, ребята, есть еще время пропустить по стаканчику…
— Только что собирался тебе предложить, — отвечает Роже Беро.
Булочник вытирает пот, льющийся с него ручьями, и натягивает майку. Уходя, он поручает подмастерью:
— Клади по две буханки на просушку. А когда кончишь, приходи выпить с нами аперитива. Да смотри пошевеливайся!
Достаточно только перейти переулочек — и четверо мужчин уже в кухне Тайферов.
— Проходите в салон, — говорит хозяйка, — а я посмотрю, что у меня для вас найдется.
Салон, в противоположность большому залу кафе, — место сбора завсегдатаев Тайфера. Это попросту четыре стены с выцветшими обоями и двумя дверями, одна против другой. С одной стороны вплотную к стене стоит скамейка, обитая черной кожей, три мраморных столика и несколько стульев, с другой — большой стол, а у окна — запыленный бильярд. Здесь вечером в субботу и днем в воскресенье собираются постоянные посетители кафе, чтобы сыграть партию в белотт или манилью. В остальные дни тут обслуживают только проезжих гостей или близких друзей дома. Беро, которому присутствие булочника позволяет отнести себя к категории близких друзей хозяина, фамильярно обращается к Тайферу: