За этими размышлениями сам не заметил, как доехал до города и, конечно, сразу направился к зданию УНКВД, где уже минут через десять подумал, что лучше бы я не выходил из лесов, а уже сейчас начал партизанить. Шутка, конечно, но грустная.
Дело в том, что пропажа Сергея наделала здесь немало шума и разворошила и так совсем не сонное царство (работы им хватало с лихвой). Местные сотрудники и так искали пропажу не на страх, а на совесть, а с учётом давления из Москвы и вовсе все дошло чуть ли не до маразма.
Надо отметить, что за моим предшественником так или иначе здесь присматривали и отреагировали на его пропажу не прям мгновенно только из-за уверенности, что он проведёт ночь у зазнобы, о которой местные сотрудники были осведомлены. Соответственно, все думали, что он в безопасности.
Когда он вовремя не появился на службе, первым, кто попал под раздачу, как раз и была вышеозначенная зазноба, которая, кстати сказать, тут же выложила о похищении все, что знала и что не знала тоже. Но найти иголку в стоге сена не получилось, поэтому и навело моё появление здесь шороху не меньше, чем пропажа.
Тут надо учитывать ещё и то, что на поиски были брошены действительно значительные силы, и не только относящиеся к органам НКВД или милиции, но и армейские части тоже.
В общем, даже с моим появлением это бурлящее болото угомонить по-быстрому не получилось, и это в свою очередь привело к не совсем хорошим последствиям для меня лично. Но обо всем по порядку.
Едва я вошёл в здание, дежурный развёл бурную деятельность. Не слушая меня в принципе, он поднял на ноги всех, кого только мог, от начальника управления до врачей из расположенного поблизости госпиталя. Что говорить, если он даже в Москву позвонил (был такой однозначный приказ: звонить в любое время суток при появлении каких-либо сведений о моей судьбе) и доложил, что я нашёлся. Благо этот доклад не сразу достиг ушей брата, а то я мог бы попасть в неслабый просак.
Я только каким-то чудом избежал неприятностей и не заврался со старта. Меня здесь воспринимали своим, так что дежурный лейтенант поспешил рассказать, как сильно тут из-за меня переживали и что делали для моих поисков, и только благодаря этому я не натворил глупостей.
А все потому, что я, подготавливая свою версию происходящего, не собирался сдавать любовницу. Просто через неё можно было беспроблемно выйти на некоторых контрабандистов и работать с ними по её рекомендации, что называется, на доверии. Нет, можно, конечно, организовать сотрудничество и по-другому, но через эту даму было бы все на порядок проще а у меня с этим уже были связаны большие планы.
В общем, мне пришлось, чуть не на ходу придумывать, что и как происходило, попутно перерабатывая легенду и вообще весь ход событий.
Все усугублялось ещё и тем, что события развивались действительно стремительно. Хотя была ночь, в управление чуть не одновременно прибыли медики и сам начальник этого управления вместе со своим замом. Как только медики обработали мне ссадины (сечку на брови и нос, который стал похож на распухшую картошку, да, я слегка перестарался с нанесением себе следов побоев), меня взял в оборот начальник управления.
Он по-простому сказал, что брат попросил его присмотреть за мной, и начал въедливо расспрашивать, что и как было. Тот ещё оказался дотошный дядька и, похоже, всё-таки спалил меня на некоторых неточностях, потому что в какой-то момент прекратил расспрашивать и предложил пока отложить разговор. Решил, что сначала, как я и предлагал, нужно отправить на место моего пленения следователя со взводом красноармейцев. Согласился, что там надо поскорее организовать засаду, вдруг появятся какие-нибудь подельники убитых мной бандитов.
Разумеется, мне пришлось сопровождать людей к лагерю и там увязавшемуся за нами заместителю начальника управления показывать и рассказывать, что и как происходило. Вроде все логично получилось, и мой рассказ всех удовлетворил. Главное, что они сами надежно затоптали следы, и восстановить по ним ход событий в дальнейшем стало невозможно.
По возвращении, пока начальник управления разговаривал с заместителем, мне пришлось общаться по телефону с братом.
Разговаривали мы с ним, соблюдая субординацию, — была такая договоренность с незапамятных времен для разговоров при посторонних или по телефону. Понятно, что для начала мне пришлось отчитаться о своих приключениях, стараясь сгладить острые углы. Например, находился я в момент похищения не у любовницы, а встречался с потенциальным осведомителем. В общем, я отчитался и узнал от него, что для расследования моего похищения в срочном порядке в Белосток из Минска выехала следственная группа. По большому счету, как бы ничего странного и страшного в этом нет, если бы не одно но: брат в конце произнес оговоренную ранее фразу: «ну ты давай, держись там братишка». Она обозначала ни много ни мало, а то, что от этой следственной группы можно ждать любых, самых поганых пакостей, потому что подобранные в нее сотрудники нам совсем не друзья. Все это случилось именно из-за поднятой волны, связанной с моими поисками, сверху решили разобраться, что тут у нас вообще происходит.