— Не переживай, капитан. В обиду мы тебя не дадим. Тем более, после такой работы.
С этим он и покинул лагерь, а за ним как-то быстро исчезли и все остальные гости.
Мы же продолжили работу, и затянулась она чуть ли не на месяц. Понятно, что таких результатов, как вначале, не было. Но и сделано немало. Вообще за время проведения этой операции мы нехило так прибарахлились во всех смыслах этого слова.
Чтобы понять масштабы происходящего, важно отметить, что в нашем распоряжении на территории Белоруссии сейчас числится под семьдесят разнообразных схронов и укрытий, найденных у бандитов. Из них пять штук и вовсе были бетонные бункеры, капитально укрытые в лесах. Они остались от польских военных. Все наши красноармейцы, без исключения, обзавелись трофейными пистолетами и револьверами. Количество стрелкового оружия, заныканного на чёрный день, действительно радует. И будущих партизан здесь ждёт много знатных подарков. По приблизительным подсчетам (а точно никто не заморачивался этими самыми подсчетами) в схронах и укрытиях сейчас хранится под полсотни только станковых пулемётов разных систем. В общем, в плане запасов на будущее все замечательно. Если у меня получится поработать ещё и по окружным складам в начале войны, так здесь и вовсе можно будет замутить немало интересного, отчего немцы не раз и не два взвоют. Но это будущие дела.
Сейчас же, закончив гонять по лесам бандитов, я обратил свое пристальное внимание на другое направление деятельности, из-за которого пришлось даже пересматривать графики боевой подготовки.
Говоря другими словами, подразделения сейчас занимались не только учебой, а ещё и тяжёлой изматывающей работой. Притом работали не только красноармейцы, но и абсолютно все военнослужащие, числящиеся в батальоне. Правда, работа была у всех разная, но это и не важно. Главное, что трудились все на износ.
Так, штаб, возглавляемый теперь уже старшим лейтенантом Кухлянских, которого мне удалось во время переформирования роты в батальон продвинуть на назначение начальником штаба, занимался разработкой некоторых интересных планов для действий батальона в определенной местности и в определённых условиях.
Штаб работал над вариантами нападения частей батальона на колонны противника, находящиеся на марше. Продумывали не просто удар-отскок, а разные варианты, чтобы одно и тоже подразделение делало этих ударов как можно больше за меньший промежуток времени, оставаясь при этом недосягаемым для превосходящих сил противника.
В общем, личный состав батальона, пользуясь моментом, пока некоторые болота основательно промерзли, исходя из разработанных штабом планов засад, готовили подразделения, которые в перспективе будут устраивать эти самые засады, пути отходов или возможности для смены позиций. Для этого в нужных местах прорубались извилистые просеки, чтобы по ним могла проехать техника. Где-то в болотах в случае, если их нельзя было просто переплыть на технике из-за вязкой жижи болота, устраивались своеобразные гати. В общем, основательно готовились к будущим боям, создавая себе возможность манёвра в тех местах, где этой возможности, в принципе, не должно быть.
Понятно, что всё это мы делали на пути вероятного наступления немцев в сторону Минска, в районах с болотистой труднопроходимой местностью.
Прозвучит странно, но обо мне и о моем подразделении как будто все забыли. Складывалось ощущение, что проведенная нами операция не произвела никакого впечатления, и все решили оставить, как есть, ничего не меняя. Ещё более странно, что мне это было на руку. Я смог практически всю зиму и часть весны работать спокойно и воплотить в жизнь кучу задумок, которые пригодятся в будущем.
Правда был и отрицательный момент этого забвения. Я так и не смог до самой весны вырваться в Москву, и наш с Настей роман развивался в письмах и редких разговорах по телефону, когда мне удавалось попасть в тот или иной город.
Все изменилось в начале апреля, и начались эти изменения с неприятностей. На меня основательно наехали по линии политотдела за то, что я дословно «мешаю политработникам выполнять возложенные на них обязанности, тем самым понижая политическую грамотность личного состава.»
В общем муть как она есть, но значимая. Было дело, я уменьшил время, отведенное на политинформации, и предложил коммунистам с комсомольцами вместо говорильни на многочисленных собраниях делом и личным примером показывать красноармейцам как надо относиться к своим обязанностям.
Нашлась какая-то падла, которая куда-то там настучала, пожаловавшись на творимый мной произвол. В итоге, к нам даже проверку прислали. Благо, хоть проверяющий попался относительно адекватный человек и не стал раздувать из мухи слона. Но, тем не менее, выговор я в итоге схлопотал.