Других вариантов, кроме как обозвать эту дымку аурой, я не придумал. С интересом какое-то время понаблюдал за этим образованием, которое совсем даже не было статичным. Чем дольше я это разглядывал, тем больше замечал разных, еле видимых всполохов, в тех или иных местах. Они были чуть ярче в районе головы и более тусклые по всему остальному телу. Чуть ярче сверкнуло у колена, когда Настя двинула ногой.
Было очень интересно за этим наблюдать, но долго это делать не получится. Я ведь ограничен во времени пребывания в этом состоянии. Да и неизвестно, как на продолжительность влияет столь удаленное нахождение меня от моего тела.
Поэтому секунду подумав, я сосредоточил все свое внимание в место, где изначально заметил тёмное образование. Обнаружил его мгновенно. Присмотревшись внимательнее, приблизившись к этому пятну максимально близко, насколько это возможно, я смог разглядеть это «нечто» получше. Более всего это непонятное образование на ауре Насти напоминает обычную кляксу, которая появляется, если капнуть чернилами. Глядя на это пятно, у меня откуда-то появилась полная уверенность в том, что эта клякса здесь явно лишняя. Вообще непонятно, откуда она взялась. Не должно на ауре быть ничего подобного, и все тут. Почему я так в этом уверился, не знаю. Будто изнутри кто-то нашептал, но действовать я стал, не раздумывая. Просто потянулся к этой самой кляксе и попытался её как бы схватить.
Сложно объяснить, что я при этом почувствовал. Соприкоснувшись с аурой Насти, я испытал ни с чем несравнимое удовольствие. Его, при всем желании, не передать словами. Это будто прикоснуться к незамутненному концентрированному счастью. По-другому я не знаю, как это объяснить. Но вот все эти ощущения портила поганая клякса, которую схватить не получалось. А ощутить мерзость, исходящую от неё, пришлось в полной мере. У меня сразу всплыло известное изречение о ложке дегтя в бочке с мёдом.
Здесь все очень похоже.
В попытках схватить эту черноту прошло какое-то количество времени, и я вдруг чётко понял, что меня вот-вот вернёт обратно в моё тело. Наверное, от отчаяния, понимая, что теперь непонятно, когда снова получится войти в это состояние, и от запредельного желания любым путем помочь любимому человеку, я всей своей сущностью пожелал схватить эту кляксу и убрать её из ауры любимой.
Осознавал ли я все риски, связанные с этим действием? Не смогу сказать и под дулом пистолета. Скорее да, чем нет. Во всяком случае, я точно готов был забрать всю боль, испытываемую Настей, себе. Ведь нет ничего страшнее понимания своего бессилия от невозможности помочь любимому человеку. Гораздо проще в таком случае самому терпеть эту боль, чем смотреть на страдание близких.
Трудно сказать, что произошло в следующее мгновение. Было ощущение, как будто я схватился голыми руками за раскаленный добела кусок металла, приваренный к нерушимому основанию. Мало того, что боль была резкая, обжигающая, так ещё и с привкусом гнили. Странно звучит, но это так. Сам не понимаю, как я это терпел. И тем более не понимаю, как смог рвануть эту черноту на себя, отделяя её от ауры Насти с такой силой, что по инерции вылетел вместе с этим сгустком аж на улицу. Только и успел напоследок услышать громкий, наполненный болью, вскрик любимой. Дальше все слилось из фрагментов, подобных картинкам в калейдоскопе.
Миг, и у меня появляется чёткое понимание, что, если я немедленно не избавлюсь от этой кляксы, то мне очень быстро придёт полный и бесповоротный трындец.
Ещё миг — попытка стряхнуть эту гадость не увенчалась успехом, ещё мгновение— и приходит понимание, что от этой кляксы иначе не избавиться, кроме как прилепить её к чужой ауре. Прошло меньше секунды, и я нашёл кандидата, которому сделать пакость сам бог велел.
В одном из переулков рядом с больницей здоровенный бугай в присутствии двух своих подельников смертным боем бил ногами милиционера, пытавшегося прикрыться руками. Вот этому бугаю я и влепил со всей дури кляксу в лобешник, приблизившись к нему на сумасшедшей скорости. Эффект поразил даже меня. Казалось, что в бугая КАМАЗ врезался. Настолько эффектно он вдруг отлетел от милиционера на пару метров, взмахнув ногами выше головы, со страшным криком.
Я успел ещё заметить милиционера, встающего на ноги, и осознать, что мне получилось избавиться от кляксы, когда меня с совсем уж запредельной скоростью потянуло в сторону гостиницы.
Возвращение в тело на этот раз кардинально отличалось от предыдущих. Оно произошло очень стремительно, но не мгновенно, как это было ранее. По крайней мере, пусть дорога обратно и слилась в одно длинное мгновение, но непосредственно перед возвращением в тело я успел заметить, в каком оно находится состоянии, а потом и ощутить.