Родные Насти, конечно же, объясняли подобную опеку боязнью рецидива. Дескать, вдруг болезнь вернется в самый неподходящий момент. При этом наши с Настей аргументы, что я буду рядом, во внимание не принимались. Кто-то из родных должен постоянно сопровождать её и никаких гвоздей.
В общем, не сразу, но до меня дошло, что все это делалось для того, чтобы мы с Настей не смогли остаться наедине и не натворили глупостей. Даже целовались мы и то украдкой, ловя каждое мгновение, когда получалось хоть на минутку избавиться от этого тотального надзора.
В общем, обложили нас и даже не позволяли спокойно вздохнуть. Понятно, что меня это бесило и раздражало до невозможности. Но я терпел, деваться-то некуда. Ведь все равно кайфовал от одного только присутствия Насти. Так, собственно, и пролетел отпуск. За время, проведённое в Москве, я только и смог, что вырваться на пару часов за город, чтобы спрятать оставшиеся мне в наследство драгоценности, которые в этот раз я привёз с собой. Решил таким образом сделать заначку на будущее. Ну, и что называется, освободить себе руки. Плохая ведь идея таскать шкатулку за собой во время войны.
Почему спрятал именно рядом с Москвой, сам не знаю. Просто решил, что так будет лучше, и сделал.
Отправляясь обратно на службу, устраиваясь в купе поезда я с грустью подумал: «Сам себе накаркал про постоянные перелеты, и вот результат». Отпуск пришлось закруглить на целые сутки раньше, чтобы успеть вовремя вернуться. Как-то заранее обратиться с этим вопросом к брату ума не хватило, а когда кинулся попросить помощи с устройством меня на попутный борт, было уже поздно. Брат умотал куда-то в затяжную командировку, а больше обратиться и не к кому. Не идти же с этим к начальству?
Кстати сказать, за время моего пребывания в Москве брат как-то не изъявил особого желания встретиться, и я тоже решил не мозолить ему глаза. Вот такие вот у нас высокие отношения.
На самом деле, после встречи дядьки на награждении, особого желания видеть кого-либо из родни у меня, в принципе, не было. Наоборот, хотелось, чтобы обо мне забыли и не вспоминали.
Смешно сказать, но провожали меня на вокзале все представители Настиной семьи, за исключением её папы. Он как бы из-за занятости вырваться не смог. Именно перед посадкой в вагон наше с Настей терпение лопнуло. Мы, просто забив на всех, самозабвенно целовались, не обращая внимания на покашливания её мамы и комментарии вредной сестры вместе с пристальным интересом малолетнего брата.
Уже, находясь на ступенях вагона тронувшегося поезда, я про себя подумал:
— Все, это крайний раз, когда я не добрался до «вожделенного», надоели мне все эти игры.
В купе со мной ехали три командира званиями помладше меня. Они хоть и бухали большую часть пути, но вели себя тихо и меня особо не беспокоили.
Вначале я даже немного с ними посидел за разговорами о всяком-разном. Но потом завалился на верхнюю полку, чтобы не мешать празднику. Поменялся местами с одним из командиров и занялся своими делами, делая вид, что отдыхаю.
Ещё после излечения Насти, сразу после того, как прошла непонятная слабость, а вернее уже после награждения, я мало-помалу начал разбираться со своей способностью покидать тело в виде непонятной дымки.
Сильно я этим не увлекался. Всё-таки, какой-никакой инстинкт самосохранения у меня присутствует. Но тренировался каждую ночь.
К этому моменту удалось выяснить, что удаляться от места нахождения тела в этом состоянии я могу приблизительно километров на пять и без последствий покидать тело минут на двадцать. Можно и дольше, но потом последствия очень хреновые. Дикая слабость, тошнота и даже кровотечения из носа.
Понятно, что слишком далеко в экспериментах я старался не заходить, но одну штуку мне все равно удалось заметить. Чем чаще я пользовался этой способностью, тем легче мне это удавалось. Продолжительнее становилось пребывание в этом состоянии без последствий. С расстоянием оно увеличивается или нет, выяснить не удалось, потому что очень уж всё относительно определялось. Точно замерить пока не было возможности.
Собственно, понимая всю важность этой плюшки, а по-другому назвать подобную способность трудно, я и стараюсь использовать каждую свободную минуту для тренировок.
Вот и сейчас, развалившись на верхней полке, я носился в состоянии дымки над поездом и недалеко от него по пути следования. Интересное, на самом деле занятие, до невозможности. Ещё и потому, что можно было отыскать по ходу дела что-нибудь полезное.