Тарас Онуфриевич знал, конечно, и год и число, но коль он спрашивал, Иван Григорьевич отвечал, как отвечал бы высокому руководителю.
— Я докладывал в Центр. Но дошла ли моя информация до политбюро?
— Дошла, — сказал Тарас Онуфриевич. — Когда Юрий Владимирович огласил цифру, что по воле конгресса США народонаселение Советского Союза будет сокращено на одну треть, Брежнев махнул рукой: «Байки». Потом эта цифра, насколько мне известно, была названа Горбачеву, и он с ней согласился. Тогда он был на Мальте, знакомил американского президента с противоракетной обороной Советского Союза.
— И он не протестовал, что американцы запланировали уничтожить одну треть наших граждан?
— Наоборот! Пообещал создать на территории своей страны несколько «горячих точек». Чтоб суммарные потери были равны одной большой войне. За эту услугу он попросил кредит. Разумеется, для себя лично. — И чтоб не отвлекаться, Тарас Онуфриевич подытожил основную мысль:
— Ты, Ваня, правильно определил: главную ставку Америка делает на ускоренное истребление населения вероятного противника без применения оружия массового поражения. И то, что ты как микробиолог ищешь это самое оружие именно здесь, на Украине, в городе ВПК, вполне вероятно, что ты его найдешь.
Тут Тарас Онуфриевич сделал продолжительную паузу, задумчиво покачал головой.
— Только вряд ли тебе удастся доказать, что именно это оружие будет применено против нас. Не с таким арсеналом надо выходить на бой. Я имею в виду вашу заводскую лабораторию.
Иван Григорьевич возразил:
— У нас, Тарас Онуфриевич, специалисты не хуже, чем в Исследовательском центре Пентагона.
— Верю. Но вы не работаете, как они: у вас все на виду.
— Почему на виду? — изумился гость. — Кому положено молчать, тот молчит.
— Не оправдывайся. Я старый контрразведчик. Мне-то видней.
— Вы ко мне внедрили своего человека?
— Давно.
— Кто он?
— Кто тебя прикрывает. Ты совершенно не знаешь Прикордонного. Тебе известно, что ЦРУ за тобой охотится?
— Догадываюсь.
— А что ты как разведчик предпринял?
— С кем попало не общаюсь.
— А встреча с сыном? А то, что твой сын привел за собой «хвост»? Как ты это расцениваешь? Я тебе неслучайно подсунул священника. Кстати, твоего давнего друга. Он один раз тебя уже уберёг от верной смерти.
— И как же?
— Это детали контрразведки. Ты занимайся своим делом.
— А что с теми церэушниками, что за мной охотились?
— Пришлось от них избавиться. Хотя это было и нежелательно. Рановато.
— Это не повредит сыну?
— Пожалуй, нет. Обстановка вокруг него стабильная.
— Эдвард скоро возвращается из Штатов. Он мне должен привезти полтора миллиона.
— Если должен, то привезет. И ты с ним встретишься. А относительно провоза валюты обе таможни будут предупреждены.
— Он прилетает в Шереметьево.
— Прекрасно. Там тоже наши хлопцы.
Хозяин в истоптанных унтах прошелся по кабинету, заложив большие пальцы за меховую безрукавку. Иван Григорьевич, не показывая вида, следил за его движениями. Походка деда напоминала походку вождя, каким его показывали в кино. Только вождь держал в руках незажженную трубку, а Тарас Онуфриевич закуривал самую раздешевую в СНГ «Приму».
— У вас же астма! — удивился гость. — Славко передал вам французские ингаляторы и чтоб я вам показал, как ими пользоваться.
— У меня астма, Ваня, и не ночевала, — сказал Тарас Онуфриевич. — Этой поганой болезнью страдает Евдокия Кононовна, преподавательница шифровального дела. Когда-то в Мадриде она попала в митинговую свалку. Полиция на митингующих выпустила какое-то ОВ, раздражающее гортань. Вот Евдикия Кононовна и наглоталась этой гадости. И Центру ничего не оставалось, как отозвать эту опытную шифровальщицу. Ну а я ее к себе заманил. Воздух у нас целебный. Вот она и преподает и лечится. Методист она превосходный. Надеюсь, ты с ней познакомишься. Я к чему? Не все же ты будешь искать эту проклятую агрессивную молекулу. А у меня, хлопче, уже работоспособность хреновата. Да и ты не мне чета — в науках преуспел, дипломированный профессор. А я лишь фанатичный практик. По уровню знаний ты уже давно академик. И школа наша не вечно будет микроскопической.