— Выгони его, Джери. — Это голос Лени. Речь, видимо, шла о шофере.
— Нет, — отвечал Джери. — Он мне нужен как камертон. По нему я определяю степень возмущения «папуасов».
Потом, как сквозь вату, до слуха донесся голос Вилли:
— Прут и прут… Упрямые… Мой отец в этих местах воевал. Вешал бандитов…
«Вилли все-таки немец»… Иван Григорьевич то ли спал, то ли находился в забытьи, когда с митинга вернулся Вася, ощутил мягкий толчок в плечо:
— Григорьевич, да никак вы горите? Доктора в больницу!
Ничего другого Иван Григорьевич уже не помнил, последнее, что чувствовал: вокруг бушевало пламя и в груди не хватало воздуха.
Глава 14
Только к вечеру, в сумерки, Вася попал на квартиру к Забудским. Долго не открывали, но Вася нажимал и нажимал на кнопку звонка, пока не щелкнул замок. В дверях показался парень лет двадцати пяти, пьяный.
— Чего тебе? — спросил, покачиваясь.
Сначала Васе показалось, что он попал не туда: этого парня он видел впервые. Он знал Игоря, подростка, недавно взятого обратно из интерната. Присмотревшись, заметил сходство с Игорем: узкие скулы, белесые брови, глаза глубоко в глазницах. Никак Игоря брат? Иван Григорьевич как-то говорил, что у хозяев есть еще один сын, затерявшийся где-то на Севере. Получается, отыскался.
— Вы — сын Забудских?
— Я сам Забудский.
— Мне нужен Анатолий Зосимович.
— Он в больнице.
— Тогда Надежда Петровна…
— Зачем?
— У меня к ней записка. От квартиранта.
— Здесь нет никаких квартирантов! — выкрикнул парень. — Пошел ты… — Говорил он с трудом, но громко. В квартире, судя по голосам, доносившимся в прихожую, он был не один.
«Никак отмечают или годовщину революции, или возвращение блудного сына», — подумал Вася. Уйти ни с чем он не мог: его ждали в больнице.
— Мне надо кое-что взять.
— А ты, собственно, кто? — допытывался пьяный.
— Я товарищ вашего квартиранта.
Парень, хохотнув, крикнул в комнату:
— Робя, тут один хмырь. Что-то забыл…
Из комнаты послышался пьяный смех. На шум голосов из соседней квартиры вышел болезненного вида мужчина, по годам еще не пенсионер.
— Надежда Петровна у нас. Заходите.
Вася, увидев Надежду Петровну, всю зареванную, с кровоподтеками под глазами, остолбенел.
— Кто ж это вас?.. В честь праздника, что ли?
— Женечка… сынок… Мне еще ничего. А вот папочке… — И опять в слезы.
Вася передал записку. Ее содержание он знал. Иван Григорьевич просил взять из ящика стола пятьсот долларов, оставшихся после покупки одежды, и передать с Васей: в больнице нет лекарств, их покупают за наличные у медперсонала. Чаще всего выручают санитары, они достают бог знает где: ездят в Москву, но там нужна валюта — не рубли и, тем более, не карбованцы. В столице соседней державы, на Рижском рынке, по заверениям челноков, можно купить любые лекарства: их сбывают работники посольств и различных благотворительных организаций.
— Нет уже долларов, — с печалью в голосе произнесла Надежда Петровна. — Женечка их нашел…
— Отобрали бы…
— Отец попытался. Да Женечка сломал ему руку.
— А вас он, ваш Женечка, за что?..
— Хотела не дать вещички… Ивана Григорьевича. А Женечка их на барахолку…
— Когда ж он успел?
— Долго ли выкрасть?
Что это были за вещички, о них Иван Григорьевич никогда не упоминал. «Вряд ли что ценное»… — заключил Вася.
— Что ж он продал?
— Сумку… бритву… носочки…
Уже уходя от Забудских, Вася сообщил, в какой больнице лежит их квартирант. У больного двухсторонние воспаление легких, и если сегодня вечером, в худшем случае, ночью не достать лекарство (в долг уже давно медики никому не отпускают), придется Григорьевичу заказывать гроб.
Отчаявшись, Вася ринулся в «Экотерру», к своему шефу. Достучался. Открыли. Вломился в покои.
— Джери, выручай деда! Вот список лекарств. Найди. Только сегодня.
— Среди ночи? — удивился американец.
— Выручай! Не то дед сыграет в ящик.
Джери стоял посреди холла в ночной пижаме. Он еще не видел своего шофера в таком возбуждении: на митинг убежал и то был спокойней. Рядом торчал верзила-телохранитель, бывший омоновец Степан Журба. Он впустил Васю, потому что знал его. Знал он и врача Коваля, тот лечил его дочку, когда ее искусала собака.
— Все уже спят, — сказал Джери. — Утром позвоню в консульство…