порога, ожил и стоял в проходе, устремив мутный
взгляд на Володю:
- Ты двухгодичник?
- Нет, я не двухгодичник.
175
- А я двухгодичник и горжусь этим. Мне это говно
нюхать всего два года, а тебе лет двадцать в
лучшем случае.
- Ты, Славик, гордись, пожалуйста, но я-то тут при
чем? Лично я хочу спать, а ты мне мешаешь. Мне, к
примеру, утром ехать в командировку.
- Командировку? За это надо выпить.
- Пей, Славик, со своими друзьями, а я пойду в
койку.
-
Ты, Володя, нарушаешь нашу офицерскую
традицию. Может, ты обиделся, что на учениях мы
вас опылили?
-
Я-то не обиделся, но зачем вы пошли
параллельным курсом с наветренной стороны? Что,
не знали, что вся пыль пойдет на нас?
- Если честно, Володя, то я не виноват – это наш
комбат. Ты же знаешь, какая он сволочь. Вот и
сегодня: мы его пригласили, а он не пришел. Видите
ли, у него семейное торжество!
- Ладно, Славик, иди, отдыхай.
Володя
решительно
оттолкнул
Славика
и
направился в свою комнату, в которой он жил вместе
с лейтенантом из Таджикистана, призванным из
какого-то Горно-Бадахшанского района. К счастью,
таджик был в наряде. Володя завел допотопный, но
надежный будильник, поставил его на тумбочку и
сразу же уснул.
Будильник
зазвенел в 4-00, Володя быстро
собрался, взял тревожный чемоданчик, а вернее,
176
балетку, в которой лежали зубная щетка с пастой,
бритвенные принадлежности, небольшое полотенце
и бутылка водки, и вышел из своей комнаты. В
коридоре горел свет, а дверь танкистов, как всегда
открыта настежь. Володя заглянул к ним, проходя
мимо, и увидел ту же, что и вчера, картину.
“Уроды они и есть уроды”, пробурчал он со злостью
и вышел на свежий воздух. Сразу почувствовал, что
он действительно свежий, даже прохладный. Все из-
за того, что рядом огромная пустыня с ее
перепадами температуры.
Володя зашагал почти строевым шагом в сторону
железнодорожной станции, которая располагалась в
полутора километрах от части. Обратил внимание,
что большое количество дворников мели улицы
метлами, сооруженными из длинных палок с пучками
тонких веток, прикрепленных к одному из концов.
Володю с первого дня, как он появился в городе,
удивляло, почему он так чист по утрам, хотя в него
наметало ветрами, и особенно Афганцем, кучи
песка. Теперь стало понятно.
Через, примерно, двадцать минут он был на станции.
Народ уже поджидал поезд, расхаживая по перрону.
Публика, главным образом рабочие-нефтяники,
поеживалась от холода с недовольными лицами.
Дело в том, что именно в это утро буфет закрыли на
переучет.
Володя зашел в здание вокзала и увидел сонное
царство: почти все спали в самых неудобных позах
на скамейках. Только два пацана лет шести-семи
носились друг за другом с диким визгом. Спящая
публика на это не реагировала. Володя посмотрел
177
на часы, которые показывали 4-40, но солдатики в
зале не просматривались.
Он зашел к дежурному по станции и попросил
позвонить в часть. Тот разрешил. После серии
длинных
гудков
послышался
сонный
голос:
- Дежурный по казарме ефрейтор Галымов слушает.
- Галымов, это командир связистов с тобой говорит.
Павлов со своими уже вышли?
- Да, товарищ лейтенант, - они в четыре вышли и
пошли к станции.
- Хорошо, продолжай дежурить, только не спи.
- Я не сп…
Володя положил трубку, поблагодарил дежурного и
направился в задумчивости к выходу.
“Где ж эти гады?” - думал он, все более накаляясь.
За пятнадцать минут до посадки они все еще не
появились.
“Что же могло случиться? Ввязались в драку? Это
вряд ли. Местные придурки не решатся напасть на
вооруженных. Остановил патруль? Тоже вряд ли. Во-
первых, тоже не решатся, а если и решатся, то в
предписании все ясно изложено. Тогда где они?”
Подошел поезд, и все пассажиры быстро зашли в
вагоны, спасаясь от холода. И только тогда, когда
тепловоз дернул первый раз и импульс прошелся по
составу, Володя увидел бегущих к нему солдатиков.
Проводницы поднялись в свои вагоны и поезд
начал движение.
178
- Садитесь быстрей вот в этот! – закричал Володя,
подталкивая солдат к ступенькам ближайшей двери.