Проводница собралась уже закрывать ее, но, увидев
солдат, раздумала. Володя поднялся последним и в
тамбуре начал разносить свою команду, обращаясь
при этом, в основном, к сержанту Павлову:
- Вы почему опоздали?! Где вас носили черти? А
если бы не успели? По приезду всем по 5 суток губы!
Павлов все время пытался вставить слово, но ему
удалось это только в конце Володиной тирады:
- Мы, товарищ лейтенант, спутали эту железку с
автостанцией...
- Как это спутали?
- Я и они все прибыли в Небит-Даг год назад не на
поезде, а на бронике из Кизыл-Арвата, где нас
распределяли по полкАм. Поэтому, где станция
железки, никто не знал, а узнать в казарме забыли.
Спросили одного местного, а он не понял и направил
нас на автостанцию. Еле успели – бежали всю
дорогу.
- За безалаберность, Павлов, пойдешь один на губу.
Павлов не стал возражать, так как именно он должен
был все разузнать заранее.
- Ладно, пошли в наш вагон. Билеты, надеюсь, не
растеряли?
- Никак нет, они у меня в нагрудном кармане, -
сказал Павлов, похлопав себя ладонью по груди.
Пришлось пройти сквозь вагоны почти половину
состава, пока добрались до своего вагона 3-го
класса.
Чокля,
Шумило
и Ильин, согласно билетам,
оказались в одном купе с Павловым, А Иброхимов
вместе с Володей.
179
“Везет мне на Таджиков”, - подумал он. “Ты,
Иброхимов, из какого района Таджикистана?”
- Я из Горно-Бадахшанского.
- Так у вас что, только из этого района в армию
забирали что ли?
- Нет, товарищ лейтенант, из Душанбинского больше
забрали.
- А лейтенанта Мехмонова ты знаешь? Я с ним в
офицерском общежитии в одной комнате живу.
- Почему не знаю? Знаю – он мой земляк из Гарма.
- Ну ладно, молодец - можешь поспать – встали-то
вы до подъема.
- Спасибо, товарищ лейтенант, - сказал Иброхимов,
закрыл глаза и сразу же захрапел.
Володя пошел в купе проводницы и та, завидев его,
начала оправдываться, что чай будет только в 8
часов утра.
Володя перебил ее и спросил:
- Скажите, пожалуйста, девушка, какие станции мы
проезжаем до Красноводска?
- Джебел и Джанга, ответила проводница с улыбкой.
- Пойду, посплю, - сказал Володя и направился к
своему купе.
Проводница выглянула из двери и проводила
Володю долгим взглядом.
Володя проснулся в полной тишине – все соседи
спали, издавая самые разнообразные звуки. Он
встал, вышел в проход и посмотрел в никогда не
180
чищеное окно. Бросился в глаза большой щит с
названием станции, закрепленный на двух кривых
столбах. На глинобитном строении с маленькими
окнами - похоже, что здании станции - красовался
потрепанный ветрами чуть розовый плакат с серой
надписью: “Под знаменем Марксизма-Ленинизма
вперед к победе Коммунизма!”
“Интересно”, - подумал Володя, - “а они знают хотя
бы что такое этот марксизм? Хотя и я не знаю,
пожалуй…”.
Огромная собака неспешно вышагивала по перрону.
Володя знал, что порода у этого пса называется
алабай и это самая большая и самая древняя собака
в мире. Алабаи, покидая иногда туркмен-аул,
слонялись по Небит-Дагу, пугая вновь прибывших.
Местные же их не боялись за их добродушный нрав.
Однако, ходили слухи, что такой зверюга может один
справиться с небольшой стаей волков. За алабаем
вышагивал петух яркой окраски. Слева от “станции”
ее начальник соорудил небольшой загон, в котором
стояли овцы. Чуть в отдалении были видны
несколько таких же глинобитных строений, между
которыми выделялись два приличных на вид здания
– по-видимому, почта и магазин. Вот и весь Джебел.
Володя посмотрел на часы – они показывали без
пятнадцати десять. Пассажиры продолжали спать.
Он направился к проводнице. Та готовила чай на
плитке. На небольшом столике стоял поднос с
гранеными чистыми стаканами в металлических
подстаканниках
- Я уже несу, - сказала проводница, посмотрев на
Володю масляными глазками.
181
Ему теперь стало понятно, что она клеится.
- Сколько мы стоим уже?
- Минут сорок…
- А почему так долго? Заправка тепловоза или что?
- Нет, тепловоз заправляется в Ашхабаде. Стоим
долго потому, что пытаемся выдерживать время