фонари – весь город в иллюминации. Баку совсем не
такой…
- А какой?
- Мы попали в Иран…
- Нет, мы в Америке…
- Думай, что говоришь – где Америка, а где мы…
- Это не Баку. Мы неделю назад отплывали отсюда –
все выглядело совсем не так…
- Послушай, - заговорил кто-то сзади возмущенно с
азербайджанским акцентом, - почему не Баку? Вон
Девичья башня, вон крепость и Губернаторский
садик…
- Чушь ты мне порешь – это сплошная бутафория.
- Бутафория, мутафория. Куда мы тогда приплыли,
скажи…
- Послушай, а что это за огромный трилистник – на
лилию похож - выше всех домов? Памятник что ли?
А где памятник Ленину? И, мне кажется, там окна в
этом трилистнике…
- Думай, что говоришь…
Володя внимательно посмотрел на огромный
трилистник и сразу с ужасом осознал, что это
многоэтажные
дома…
Но
небоскребы,
даже
американские, такими не бывают…
204
Над головой пролетел очень странный самолет. Он
не был похож ни на Ту-114, ни на ИЛ-18 – он
показался более изящным с искривлениями на
крыльях.
Почти не сговариваясь, толпа направилась к
капитанскому мостику, на котором в задумчивости
стояли
капитан,
его
помощник
и
боцман.
- Вы куда нас завезли? - прокричала визгливым
голосом полная чернявая женщина.
- Да, мы хотим это знать! – послышался уже мужской
голос из толпы.
- Успокойтесь! – закричал боцман, выставив вперед
свою ладонь, - мы тут сами пытаемся в этом
разобраться. По всем параметрам это Баку но … С
другой стороны, приборы… как говорит капитан, не
барахлили. Шли мы по курсу… Вот только эта
радуга…
Все, что творилось в этом необычном плавании,
снимала операторская группа из Ашхабада. Старший
оператор – женщина лет 30-ти – едва успевала
направлять операторов с камерами в нужные места
для съемки сначала “радуги”, потом ”горящего” Баку
и теперь процесса брожения народа.
- Не разрешат нам выпустить это в эфир, - с
сомнением заявил самый молодой оператор –
светловолосый парень в серой кепке.
- Не разрешат или разрешат – это потом, - ответила
старшая, - а сейчас мы обязаны все снять, чтобы не
было мучительно больно…
205
- Мы не хотим причаливать в этом городе! –
Выкрикнул высокий и кучерявый мужчина в роговых
очках.
- Да, да! – раздались сразу согласные с ним голоса.
- Вы предлагаете разворачиваться? – крикнул толпе
капитан.
- Да, да! - отвечали одни.
- Нет, нет! - противоречили другие.
- Хорошо, - вдруг выступил помощник капитана, -
давайте сыграем в демократию: кто за то, чтобы
вернуться?
- Ты что, совсем с ума сошел?! – возмутился
капитан. - Какая демократия?! Я капитан и будет так,
как я решу. А тебя по возвращении ждет служебное
несоответствие. Прошу всех разойтись!
Народ расходиться не захотел. Капитан стал с
интересом вглядываться за пределы парома, вертя
головой в разные стороны. Те, что стояли возле
бортов, увидели, как судно начали окружать боевые
катера. С них послышались сигналы, а потом
раздался громкий голос, прокричавший что-то на
азербайджанском.
- Что он кричит? – стали спрашивать друг у друга
люди, не знающие этого языка.
- Он приказывает следовать в порт к 7-му причалу. В
противном случае открывает огонь.
- Вот тебе на! Капитан, выхода нет, похоже, - давай к
7-му причалу!
- Я и без вас разберусь, - ответил капитан и скрылся
в рубке. За ним последовали помощник и боцман.
206
Команда матросов разбежалась по своим местам и
через минутку паром, замедлившийся до этого, дал
полный ход. Катера береговой охраны пошли
параллельным
курсом.
Город
стремительно
приближался. Все окончательно поняли, что он не
горит – просто огромное количество лампочек и
прожекторов освещали почки каждый дом. С
удивлением осознали, что трилистник – это не
аттракцион на детской площадке, а высотные здания
причудливой формы с множеством окон.
Паром пришвартовался задним бортом к 7-му
причалу, который выдавался в залив на сотни
метров. На большой стоянке стояли автомобили
совершенно незнакомых форм: они не напоминали
американские Форды и Роллс-Ройсы, не были
похожи на французские Рено, Пежо и Ситроены,