Мы с Аресом сели напротив Абдула, чая нам никто не предложил, даже когда по лестнице, выходящей из глубины башни, поднялась девушка с чайником и долила главе ароматного травяного варева.
– Ну что молчишь? – спросил Абдул, когда пауза затянулась. Я выразительно посмотрел на чайник, но он сделал вид, что не заметил. Сам я налить не мог, так как чашек на столе не было.
Я посмотрел на Ареса и улыбнулся:
– А у тебя лакеев не было.
Глава гильдии воров побледнел и, чтобы как-то замять неловкость, сказал:
– Леонид, ты просил встречи, чтобы обсудить судьбу Криминального кворума в Приморском форте. Говори в тему…
– Да, основание переговоров такое, но мне нужно спросить о другом… – начал было я.
– О другом потом! – резко вступил в наш диалог Абдул. – Сначала дело. Ты, Леонид, привык к общению без лишних формальностей и лживой вежливости, мне это нравится. Давай так: либо верни наше здание и имущество, либо заплати один миллион золотых имперских монет.
– Договорились! Заберешь миллион в имперском банке! Давайте теперь обсудим другое, – я кивнул Абдулу, который опешил от моего быстрого и легкого решения расстаться с немыслимой горой золота. А я незаметно усмехнулся – у меня была стойкая уверенность, что банкиры этому жирному борову ничего не отдадут, ни одной серебрушки.
– Абдул, мне нужно обсудить важн… – я опять начал говорить, но он перебил меня.
– Господин… Абдул, – он сделал ударение на первом слове, чтобы я начал обращаться к нему в некой уважительной форме.
– Да, мы же не представились, – искренне спохватился я. – Господин Абдул, меня зовут Командор Леонид.
– Леонид, ты нанес… – начал он фразу, но я также, как и он, прервал её.
– Командор… Леонид! – я улыбнулся и постарался сделать это почти доброжелательно.
– Командор Леонид, – он буквально выдавливал из себя мой титул с премерзкой ехидной усмешкой, – твои люди убили много моих людей в Приморском форте. Как ты будешь компенсировать потери Кворума?
– Был убит мой человек, ранен мой сержант, на мою просьбу о встрече Апрель не отреагировал и виновных не выдал. Если бы мне отдали «око за око», я бы не стал убивать всех. Апреля вообще-то убил он, – я кивнул в сторону Скитли, который после этих слов съежился на своем стуле.
Но моя легенда на Абдула не подействовала, он требовательно смотрел, ожидая продолжения объяснений и, видимо, уступок. А когда не дождался ответа, который хотел получить, то жестко сказал:
– И ты, и я знаем, что это только повод. Без умысла за пару случайных жертв две сотни человек не убивают. Зачем ты их казнил? Ведь эта была казнь, я знаю, даже не спорь.
– К чему ты клонишь? – тревога в моей голове уже не кричала, а просто вопила во все горло.
– Я убью твоих людей, как ты убил моих. Ты сказал – «око за око»?! Теперь это мое право, – Абдул что-то сказал правому телохранителю и тот, достав свисток, свистнул три раза.
У восточных ворот стали собираться вооруженные люди: тяжелая пехота с пиками и арбалетчики, а командовали ими несколько человек в форме офицеров имперских войск с короткими мечами и небольшими щитами.
– Господин Абдул, ты делаешь огромную ошибку, – я обратился к нему без всякого ёрничания, – мы можем остановить бесконечную вендетту здесь и сейчас. Ты сам знаешь, что твои люди виновны в беспорядках в форте. Идёт война, и мне нужно было быстро и эффективно навести порядок.
– Командор Леонид, – глава Кворума с нескрываемой гордостью наблюдал, как его армия выдвигается из ворот крепости и строится в ровные ромбы по сто бойцов, – я уже все решил. Ты заплатишь, твои люди умрут. Это будет уроком.
Я присмотрелся к бойцам его армии. Они старались выглядеть как регулярные части, но, судя по шараханью в поисках своего места в построении, разнообразию оружия и обмундирования, это была не армия, а, в лучшем случае, ополчение из пьяниц и бездельников, которых наверняка выгнали из регулярных воинских подразделений, где они, возможно, когда-то и служили.
– У тебя не армия, а сборище отбросов, – я посмотрел ему в глаза, – ты действительно думаешь, что они победят гвардию, которая перемолола уже не один файский элитный отряд. Не выступай против гвардии!
– Ты врешь, – Абдул уловил в моих словах явное преувеличение заслуг гвардейцев. – Они умрут! Что может полусотня воинов против пятисот?
Я вздохнул: хоть чуть-чуть и опасался за жизнь своих ребят, но знал, что они вооружены именно для боя против нестойких и немотивированных бойцов, которым, не исключено, уже страшно.