В целом Античная империя была не таким уж и суровым средневековьем. Отдельные деревушки мне казались, в принципе, здоровым обществом с развитой экономической моделью и почти счастливыми жителями. Особенно запомнился поселок Солнечный дар, удобно расположившийся на пригорке. Там было около сотни домов и большая центральная площадь с рынком, кузницей и даже лавками алхимика и портного. Местные торговцы продавали изумительные вещи, на которые я и глазел, пока мои бойцы пополняли припасы, чинили упряжь, проверяли подковы лошадям. Вообще-то у нас все было нормально со снаряжением, но мы уже давно мотались по лесам и пыльным летним дорогам, и мне просто захотелось общения. Да и что скрывать, свежего хлеба с парным деревенским молочком. Ну а то, что пару лошадиных подков обновили, так не из-за нужды, это дань уважения поселковому кузнецу.
Признаюсь, я в таких замечательных местах еще не был и купил все, что привлекло мое внимание: несколько весьма качественных льняных рубашек, прекрасные полотенца с витиеватой вышивкой, замечательные деревянные кружки весьма изящных форм, хорошие зелья для лечения и восполнения маны. Я купил подарки для Ади. Обалденный сарафан – ярко-желтый с красными цветами и причудливыми жар-птицами, жемчужное ожерелье, пусть дешевое, но очень стильное и сделанное весьма искусно, а главное – изумительный гребешок из кости неведомого животного, с прекрасной резьбой и рисунком в виде улыбающийся огненно-рыжей девушки с глазами, инкрустированными рубинами. Когда я любовался гребешком, ко мне подошел Мотар и удивленно хмыкнул.
– Нравится? – спросил я его, думая, что он впечатлен работой мастера.
– Зойка всем нравится, – он улыбнулся, – не знал, что её лик еще наносят на женские штучки.
– Зойка, которая Богиня ветров и зноя? – теперь настал мой черед удивляться.
– Ага, – он кивнул, – этот гребешок – подарок девушке на свадьбу, чтобы была такой же страстной, как Зойка. На севере его встретить – редкость, в основном эта традиция соблюдается в южных провинциях у теплого моря.
Ну значит, не зря мы сюда заехали! Теперь и достойный подарок есть. В этот момент у меня вдруг появилась уверенность, что в Сиртосе все у нас получится и Аделаида вернется домой.
Наконец мы достигли полуострова, к которому двигались все это время. Окружающая картина разительно изменилась: меньше стало лесов, совсем пропали поселки и поля, засеянные пшеницей. Вдоль реки встречались только бараки рыбацкой артели, а подальше раскинулись бескрайные пустыни – мегатонны песка, чуть поросшие кустарниками, со скудными островками невысоких сухих трав. А еще появился пронизывающий ветер, он преследовал нас своим воем и днем, и ночью.
Чем дальше мы двигались в глубь полуострова, тем больше видели бесплодных пустых пространств. Только каменная дорога, выложенная среди песчаных дюн, позволяла нам не заблудиться. Поселки совсем пропали, и если мы собьемся с курса, то даже спросить будет не у кого. Появились трудности с поиском корма для лошадей.
Мои спутники относились к дорожным невзгодам философски: «У нас есть путь, мы следуем ему, он приведет нас к цели». Последние два дня питаться нормально мы перестали, опять перешли на кашу. Купить свежие продукты было не у кого. Понятное дело, что мы избаловали себя, пока шли по изобильным землям: яички, мяско, творожок. А тут каша на воде из Доньи да немного солонины. Люди еще как-то справлялись, лошадям скармливали последние запасы овса, но вот Яр страдал от отсутствия живности, на которую можно охотиться. Мышей, водившихся тут, он есть не желал. Рыбу ловить не умел. Кашу жрать не хотел. Поэтому и выпросил почти все мои припасы: мне бы хватило на пару недель, но у него же растущий организм, большие потребности. Когда на горизонте появился форт Сиртос, в инвентаре запасов еды совсем не осталось – как говорят, «мышь повесилась».
В ширину крепость-звезда была больше нашего Приморского форта раза в два. Она стояла на узком мысе между рекой, которая в этом месте широко разливалась, и морем. Соответственно, и пристаней тут было две. Первая – на реке, в окружении десятка крупных построек, угадывались даже верфи для строительства достаточно больших кораблей. Вторая – на море, с несколькими пирсами и протяженным, поражающим воображение волнорезом. На пристанях царила суета, было видно людей и множество повозок с грузами, более десятка торговых судов стояло у причалов.