— Что случилось?
— Извини, что разбудил, но иначе не мог. Из Маньчжурии прибыла делегация для переговоров. Поезд их остановился у того места, где подрывники ночью взорвали железнодорожное полотно, а парламентеры прошли пешком. Я пытался с ними говорить, но они настаивают на своем: «Командующего Лазо». И подарки тебе привезли: чай, безделушки и мешок сахару. А ребята пощупали мешок и рассмеялись — сахар, говорят, мокрый.
— Дай им лошадей, — сказал Лазо, — и пусть верхами сюда приедут. И ты с ними возвращайся… И командиров наших привези… Метелицу, Атавина, Кожевникова, Седякина, в общем, всех… И Безуглова не забудь!
После ухода Кларка командующий оделся, умылся, приказал убрать штабной вагон и вышел на улицу. Увидев Безуглова, он поспешил к нему.
— Здравствуй, Степан!
— Здравствуй, Сергей Георгич!
— Уехал Кларк?
— Уехал.
— А ты уже прибыл на званый завтрак?
Не понимая, в чем дело, Безуглов уклончиво ответил:
— День-то хороший сегодня, я спозаранок и приехал.
— Вот ты меня и выручишь. Скоро ко мне приедут маньчжуры для переговоров, а стульев нет, да и стол худой. И рафинаду бы раздобыть, именно рафинаду. Что бы придумать?
— Понятно, — ответил Безуглов и, оставив Лазо одного, бросился к своему стреноженному коню.
Через час с ближайшего разъезда прибыла телега, груженная столом, стульями и двумя ящиками. Адъютанты, подгоняемые шутками Безуглова, вносили в вагон обстановку.
— Там в ящике скатерть, блюдца, чашки, рафинад и даже самовар, — предупредил Безуглов, — не разбейте, слово дал, что все верну, окромя рафинада.
— Вот это да! — с особым удовольствием произнес Лазо, когда увидел накрытый стол. — Ну и молодец, Степан!
Маньчжурцы приехали в чесучовых костюмах и панамах. С ними были два переводчика. Выстроенный из адъютантов, ординарцев и штабных работников караул торжественно встретил гостей. Кларк подвел их к Лазо и представил им командующего. Низко склонив головы, они учтиво пожали ему руку.
— Прошу гостей в вагон! — пригласил Лазо.
Кларк был изумлен, увидя накрытый белой скатертью стол. Командиры частей, выбритые и подтянутые, сели по одну сторону, гости — по другую. Подали крепкий чай.
Лазо поднялся и предложил:
— Прошу гостей пить чай! Мы, русские, предпочитаем его пить с крепким рафинадом, но если вам больше нравится сахарный песок, — пожалуйста! — я прикажу его подать.
— Поддел их, — прошептал Кларк сидевшему рядом Атавину.
— Так им и надо, буржуям.
После чая глава делегации медленно, обдумывая каждое слово, прокартавил:
— Мы надеемся, что русские не перейдут границу.
— А мы в свою очередь надеемся, — ответил Лазо, — что вы не дадите убежища врагам советской власти и уберете с границ семеновских бандитов и хунхузов.
— Это не в наших силах.
— Почему?
— Японское правительство имеет в Маньчжурии свои интересы.
— Не смешивайте коммерческие интересы с вооруженным вмешательством в дела другой державы.
Глава маньчжурской делегации подумал и предложил:
— Заключим перемирие, а наши правительства за это время начнут переговоры.
— Согласен! — ответил Лазо.
Тут же стороны подписали соглашение о перемирии на пять недель, и маньчжуры, важно и церемонно пожав руки всем командирам, уехали обратно.
Безуглов остался при командующем.
— Ну как, Степан, замирение?
— Верить им, Сергей Георгич, опасно. Границу надо пуще зеницы ока охранять.
— Верно, Степан! Куда это стулья понесли?
— Отвезти надо, я слово дал.
— Слово сдержать надо, но только оставь мне эту мебель еще на два дня. А сейчас я тебе дам другое задание. Машинист Агеев просил за своего друга Павла Шаборина. У того отец работал на станции Маньчжурия, семеновцы его избили. Надо старика разыскать и отправить в Оловянную.
— Понятно, — бросил Безуглов любимое словечко и умчался к Пятиглавой.
На другой день к Лазо привели старика. Верхняя губа была рассечена пополам, на лбу темнело пятно, клок бороды вырван.
— Били тебя, отец? — спросил Лазо.
— Крепко, сынок.
— Хороша семеновская власть?
— Провалиться бы ей… Не люди, а звери.
— К сыну своему хочешь поехать? К Павлу Максимовичу?
— Если будет твоя воля.
— За тебя машинист Степан Степанович Агеев просил.
Старик с трудом улыбнулся.
— Степка! — сказал он. — Вырос он небось, Павкин-то дружок. Давно не видел его.
В вагон поспешно вошел начальник штаба и подал Лазо телеграмму. Командующий прочитал ее и спрятал в карман.