— Но в Москве ведь и ситуация с жильем была особенно напряженной. Туда со всей страны люди ехали.
— Угу — потому что по всей остальной стране жрать было нечего. В Вашингтон вот почему-то не едут, так и остается далеко не самым крупным в Америке городом — как, кстати, и большинство столиц американских штатов… И потом, в Москве и домов было больше, и ресурсов для строительства.
— Вот-вот, — подхватил Васильчиков, — а у нас тут, как ни крути, глухая провинция. Если бы не комбинат, вообще никакой жизни бы не было. Так что его нуждам, конечно, всегда был главный приоритет, и из старой архитектуры тут мало что сохранилось. Бывшее здание городской управы, это середина девятнадцатого века, конец николаевской эпохи, там потом горком был, потом еще дворянское собрание, это вообще начало двадцатого, стиль «а ля рюс», было передано управлению НКВД — последнего, кстати, предводителя дворянства там же и расстреляли, в собственном, можно сказать, подвале… ну и, конечно, старая тюрьма. Вот это наша главная достопримечательность — первая половина восемнадцатого века, при Петре еще заложено! Потом, правда, неоднократно перестраивалось и расширялось, в последний раз в начале тридцатых, достроили два новых корпуса…
— И, конечно, до сих пор используется по назначению.
— Ну, а как же иначе. Народ у нас сами можете видеть какой… Так что, к сожалению, тюрьму можно осмотреть только снаружи из-за забора. Хотя там внутри очень любопытный музей, но он ведомственный. Может, и можно было бы договориться в виде исключения, чтобы вас туда пустили, но с вас потребуют подписку, а какой вам тогда смысл…
— Да нет, в тюрьму я как-то не рвусь, — осклабился Николай и налил себе еще чаю. — И старых церквей у вас тут тоже не осталось? Большевики повзрывали? Хотя одну я, кажется, видел на въезде в город…
— Не все, но многие действительно были снесены, — кивнул старик. — Хотя, по большому счету, художественной ценности они не представляли. Практически все были выстроены по одному простому одноглавому канону, хотя и в разное время… более характерному для сельской местности… примерно то же, что вы видели у железной дороги. Но вот самый старый городской храм как раз сохранился. Храм Жертвоприношения Авраама.
— Звучит как-то не очень православно, — заметил Николай.
— Разве вы не знаете, что православие включает в себя Ветхий Завет?
— Да, разумеется. Но таких названий мне как-то прежде не попадалось — все больше успения да вознесения… хотя, если вдуматься, это тоже все посвящения смерти. Удивительно все же некрофильский культ… если еще и поклонение мощам вспомнить… впрочем, я не особо интересуюсь этим вопросом. Я, вообще-то, атеист. Для меня церкви — объект чисто эстетический. Так и что же, этот ваш храм моложе тюрьмы?
— Значительно старше. Собственно, первая церковь на этом месте была заложена еще при основании города, но она была деревянной и, конечно, не сохранилась. Каменный храм был заложен в 1612, малые главы достроены при Петре, но свой нынешний вид храм обрел после почти полной перестройки еще столетие спустя. Точнее, в 1913 была проведена масштабная реставрация, но общий облик она не затронула…
— Почему ж вы сказали, что главная достопримечательность здесь — это тюрьма? Храм, наверное, все же поинтересней будет.
— Я имел в виду достопримечательность, которую можно увидеть, хотя бы и через забор. А храм ныне находится на территории комбината.
— Вот как? — Николай задержал ложечку с куском торта возле рта. — Это что же, неужели у советской власти рука не поднялась на памятник архитектуры? Как-то для нее нехарактерно. Или храм просто приспособили под производственные нужды?
— Ну вообще-то да, приспособили.
— Так он не действующий? Или, в связи с новыми веяниями, там теперь окормляют опиумом работников комбината?
— Да в последние годы и сам комбинат практически не действующий… Хотя вроде бы теперь политика меняется. Есть надежда на возрождение.
— Да, это я уже слышал… Многие надеются?
— Да почитай весь город…
— А вот на этот счет я слышал и другие мнения, — усмехнулся Николай. — А что, на этот ваш комбинат никак нельзя пройти? — перешел он, наконец, к более интересовавшей его теме. — Скажем, чтобы на храм посмотреть?
— Боюсь, что нет, — твердо произнес Васильчиков. — Вы попробуйте это печенье, очень вкусное.
— Вот же, не умеют у нас деньги зарабатывать! Все ждут, пока правительство даст. Нет чтобы, раз производство простаивает, хотя бы экскурсии в храм организовать. Все-таки памятник… Семнадцатый век… Да, я понимаю, это копейки, но лучше, чем ничего.