— Дело ваше, — пожал плечами Николай. — Ну, еще раз спасибо за угощение.
— На здоровье, Николай Анатольевич. Захотите еще на чаёк заглянуть — звоните, я почти всегда дома.
— Непременно, — буркнул Селиванов.
Он и впрямь воспользовался туалетом, а затем оделся и спустился вниз. Дождь по-прежнему шел; выходя из подъезда, Николай торопливо надвинул капюшон. Через несколько минут он добрался до остановки, до которой так и не доехал в прошлый раз. Остановка представляла собой железный каркас — крыша и стены предполагались, но отсутствовали. Самое то для города вечных дождей, ага. И народу никого — значит, автобус ушел недавно… Николай встал, нахохлившись и сунув руки в карманы, а затем подумал, не словить ли какого-нибудь частника. Учитывая экономическую ситуацию в городе, наверное, многие будут рады подзаработать… Он уже шагнул к бровке, но еще прежде, чем он поднял руку (как же это делают в России? в Америке — кулак и большой палец вверх, а в России, кажется, просто открытой ладонью?), возле остановки затормозила замызганная серая «Волга».
— Привет, Москва! — услышал он голос Сашки и увидел его довольную улыбающуюся физиономию; похоже, обиды водилы на «жадность» столичного гостя остались в прошлом. — Мокнешь? Долго еще тут мокнуть будешь. Садись, поехали. Я тя всего за стольник отвезу, как другана.
— Ты ж еще не знаешь, куда мне ехать, — усмехнулся Николай, еще не уверенный, рад ли он этой встрече.
— Ну, не до самой же Москвы, — хохотнул Сашка. — Тогда, конечно, дороже.
— А мог бы и до Москвы? Машина-то не развалится?
— Да хоть до Москвы, хоть до Казани. Чо уставился? — довольно осклабился водила. — Думал, я совсем деревня, в школе не учился? Проходил я твоего Тургенева!
— Вообще-то, Гоголя, — заметил Николай. — «Мертвые души».
— А, ну да. Тургенев — это который «Му-му». Ну ладно, ехать-то куда? Опять в «Маяк»?
— Нет. Ударников, 37.
— Ну так залезай, чего стоишь.
Николай забрался в прокуренный салон, не забыв со всей силы хлопнуть дверцей. Сашка приспустил левое стекло и выкинул бычок на мостовую.
— А на улицу Мучеников повез бы? — осведомился Николай.
— Отчего ж нет. Желание клиента — типа закон.
— Твои коллеги сегодня туда ехать не захотели.
— А чо мне бояться, я на комбинат сколько раз ездил, — сообщил Сашка таким тоном, словно поездка на комбинат была чем-то вроде путешествия по джунглям с людоедами. Впрочем, людоеды здесь, если верить городским легендам, живут не на комбинате, а на свалке…
— А они чего боятся?
— Да салаги ссыкливые, — презрительно бросил Сашка, не ответив по существу, но затем все же снизошел: — Примета, типа, плохая.
— Я думал, причина более материальная, — хмыкнул Николай. — Хотя, конечно, название улицы не вдохновляет… Ну а вокруг комбината можешь проехать?
— Могу, конечно, только чо там делать?
— Посмотреть.
— А на чо там смотреть, забор и забор.
— Без дыр?
— Не, комбинат — это серьезно, — ответил Сашка тоном неожиданной гордости. — Оттуда так просто не вылезешь.
— Оттуда? А, ну да, там же зэки работали, логично… — Николаю вспомнилась глухая стена, изламывающаяся под необычным тупым углом, и, хотя он и не завершил полный круг вокруг комбината, его вдруг осенило: — Слушай, а комбинат в плане… в смысле, если сверху смотреть — это ведь правильный пятиугольник?
— Ага, — подтвердил водила. — Как знак качества, ёпт.
— Да уж, советский дизайн чувствуется…
— Так куда едем-то? Если к комбинату, то нам на светофоре на разворот.
— Нет, — решил Николай; аргумент про зэков окончательно убедил его, что снаружи забора он не увидит ничего интересного. — Давай на Ударников. Кстати, тут по дороге банкомат где-нибудь есть?
— А вон ща за углом сберкасса будет.
Банкомат на входе в сберкассу действительно был, но не работал. Впрочем, в окошке Николай, наконец, поменял на сотенные как одну из своих пятисоток, так и большую часть всученных кондуктором десяток.
— Быстро ты, — приветствовал вернувшегося пассажира Сашка, трогаясь с места.
— А что там долго делать?
— В очереди стоять, чо. Это тебе повезло, что не утро сейчас. Утром там сегодня песец был.
— В каком смысле?
— Бабки за пенсией ломились.
— Так им же на дом должны приносить? — удивился Селиванов.