— Я хочу чтобы ты взял меня с собой.
— Интересно… — я не лукавил, это и правда было неожиданно. — Зачем?
— Я думаю, что это может мне очень помочь. Глен отправился с тобой куда-то на две недели и, вернувшись, поднялся на шестой круг. Месяц назад ты был простым уборщиком — а теперь уже старший маг, получивший от Одуванчика десять тысяч очков вклада на безвозмездной основе. Я не понимаю пока, в чём дело, но вокруг тебя постоянно происходит что-то очень странное и невероятное, и я хочу к этому приобщиться.
— Что же, я тебе верю, — протянул я после краткого размышления. — Примерно подобного ответа я и ожидал. Но ты забываешь кое о чём. Какая тебе польза в путешествии со мной мы, допустим, выяснили. Но какая мне от этого польза?
Она мягко улыбнулась.
— Ну, разве ты не хочешь вернуть долг за то, что я вступилась за тебя перед…
— Не хочу, — грубо прервал я её. — И давай сразу разберёмся с этим вопросом. В отличие от Глена, ты помогала мне не потому, что таково было твоё искреннее желание. Свою цель ты уже озвучила: сделать из меня должника, чтобы твои вложенные усилия окупились. Это не плохо, большинство человеческих отношений работают именно так. Но на такой основе никогда не построишь настоящего доверия, а отправляться куда-либо с тем, кому я не могу доверять, я не хочу. Если хочешь, я возмещу тебе за твои усилия деньгами. Это, как по мне, вполне справедливо. Но ни о каком “взять с собой” не может быть и речи.
В ответ на такую тираду Джулия, надо отдать ей должное, не стушевалась.
— То есть, чтобы ты взял меня с собой, я должна показать свою искренность? — немного подумав, спросила она.
— Я в принципе не хочу тебя с собой брать, — покачал я головой. — Но, допустим. Если я пойму, что взять тебя будет для меня выгодно, а также получу хотя бы минимальное подтверждение тому, что смогу тебе доверять — то я подумаю.
На несколько секунд она задумалась, а потом вдруг затараторила, как из пулемёта.
— Хочешь искренности? Я уже почти на год застряла на пике пятого круга. Что бы ни делала, какими бы ресурсами ни пользовалась, шестой круг не хочет формироваться окончательно. Даже зону маны Башни Магии для меня выкупили на неделю — и то не помогло. Сейчас я на предпоследнем курсе. Если не смогу получить шестой круг до окончания учёбы — провалюсь в глазах отца и наследницей семейного дела быть перестану. И почему-то я чувствую, что сделать это самостоятельно не смогу. Да, я понимаю, что эта цель — максимально прагматична, но это действительно важно для меня. Поэтому я пришла к тебе в первый раз. Услышала о том, что тебя благословил царь мудрости и подумала, что это, возможно, мой последний шанс. А потом ты вернулся с Гленом, перескочившим на следующий круг всего за пару недель! Мой отец — Джеральд Лаведан — глава крупнейшей торговой ассоциации Вирсавии, имеющей прямые контракты с самим Нааддургом. Если поможешь мне и я смогу остаться наследницей, то я обещаю тебе золотые горы! Всё что угодно: любые деньги, любые магические ресурсы и драгоценности. А если тебе и этого недостаточно, чтобы убедиться в моей искренности…
Она запнулась на секунду, потупила взгляд, потом вновь глянула на меня, уже куда более серьёзным и решительным взглядом, встала с кресла, подошла к двери, повернула ключ в замке, снова и повернулась ко мне…
И начала расстёгивать пуговицы рубашки.
Глава 4
Вот это был, конечно, поворот.
С учётом всего того, что она рассказала, и с учётом моего от неё впечатления, никогда бы не подумал, что она возьмётся за дело прямо вот так вот всерьёз. Слишком диссонировал сложившийся в голове образ с покорной девочкой, которая была готова отдаться даже не за обещание, а за шанс на прорыв.
И этот диссонанс подсказал мне, что происходящее слишком наиграно. Так просто не могло быть.
А потому вместо того, чтобы сказать что-нибудь и уж упаси Ардиб бросаться её останавливать, я откинулся на кровати на локтях и принялся наблюдать за шоу, так сказать, из партера.
Она и так носила рубашку, расстегнув три верхних пуговки, открывая виды на молочные холмы. По идее это было не по правилам академии, но с учётом её статуса часть преподавателей закрывала на это глаза. Другая часть глаза не закрывала, скорее наоборот, и именно поэтому не имела ничего против такого внешнего вида.
Так что, когда было расстёгнуто ещё всего две пуговки, рубашка уже, фактически, ничего не скрывала. Ну, как “ничего”. Джулия всё-таки была не настолько распущена, чтобы ходить без белья. Но этого оказалось достаточно, чтобы вывести девушку на чистую воду.
Джулия потянулась к последней пуговичке, после которой рубашка должна была закономерно упасть к её ногам. Но затем замерла на секунду, насупилась, скривила носик, запахнула полы рубашки и с гневным выражением на лице ткнула в меня пальчиком.
— Ты — извращенец! Почему ты меня просто смотришь?! Я — всё-таки девушка, неужели тебе не стыдно за то, что я стою посреди твоей комнаты и раздеваюсь у тебя на глазах?!
На этом моменте я не смог удержаться и расхохотался в голос.
— А что такого? Это ты начала доказывать свою искренность таким нестандартным образом, почему бы мне тебя останавливать? Наоборот, продолжай, твоей искренности я так и не увидел. Вернее, даже пары искренностей, — она фыркнула и ещё плотнее стянула полы рубахи. — Я понимаю, что ты рассчитывала на то, что я брошусь тебя останавливать с возгласами: “Нет, Джулия, что ты делаешь, не надо, прекрати, конечно же я возьму тебя с собой!” Так? Естественно, так. Опять всё то же самое: тонкий расчёт без грамма настоящих эмоций. И как прикажешь тебе доверять после этого?
Она как-то вся осела, убрала руки от груди, уже не пытаясь ничего скрыть, и неожиданно я услышал её редкие всхлипывания.
— Я не могу провалиться, понимаешь? — её голос изменился, из него пропало всё напускное, я увидел перед собой просто уставшую и напуганную девушку. — После смерти мамы он остался окружён этими стервятницами, отданными за него только ради семейных денег. Если наследником станет кто-нибудь из их детей, то это будет кошмаром! Её память растопчут и осквернят. Они уже добились того, что из дома исчезли все её портреты, прогнали всех слуг, кто знал её, даже добились того, что её родителей отослали прочь из Вирсавии. Я должна получить этот чёртов шестой круг, если хочу сохранить хоть какие-то воспоминания!
Сорвавшись с места, я в долю секунды оказался перед Джулией и, подняв её подбородок, пристально взглянул в глаза, красные от слёз. Она не сопротивлялась, просто стояла, глядя на меня, а слёзы продолжали стекать по её щёчкам. Сейчас она была похожа на замершую перед охотником лань, а никак не на прагматичную и меркантильную стерву.
Я понимал, что и это могло быть блефом. Почему-то я не сомневался, что в детстве Джулия не раз вот так, слезами, добивалась исполнения всех своих хотелок, и умела плакать на публику. Девушки, даже в семнадцать, тем более в семнадцать, могли быть страшными манипуляторами.
И может быть я действительно попал под действие её женских чар, но почему-то сейчас я ей верил. Как минимум потому, что по моим ощущениям она не была настолько цинична и испорчена, чтобы использовать в качестве инструмента для манипуляции память своей покойной матери.
Немного подумав, я вздохнул и сделал шаг назад. В конце концов, я не был такой уж сволочью, чтобы просто стоять и смотреть на плачущую девушку. И от того, что я взял бы её на Варию, больших проблем не должно было быть. Даже вероятность раскрытия моей тайны уже особо не пугала, ведь у меня теперь была сильнейшая поддержка в лице архимага.
Тем более что она сказала заветное слово. Нет, не “мама”. Это было слово “Нааддург”.
Нааддургом называлась крупнейшая и известнейшая кузница гномов в этом мире. Любое оружие, любая броня, да вообще любое изделие Нааддурга автоматически получало печать высшего качества. А работы лучших мастеров гномьей кузни почитались, порой, даже больше, чем сильнейшие магические артефакты. Если отец Джулии правда работал с Нааддургом, то поток ресурсов, протекающий через его руки, должен был быть неиссякаем.