— Но, любезнейший ротмистр, — заговорил он, — благодарю тебя, благодарю душевно; сын мой, в самом деле, чересчур еще молод, и, не обижая тебя, я не думаю, чтобы он так рано захотел отказаться от света.
— Именно так и я думал и потому-то и просил бы вас остановить его отцовскими убеждениями; завяжется, может быть, любовь, для обоих будет это горем; надо этого избежать. Мой совет, — прибавил шляхтич, — отправить бы куда-нибудь молодого человека; он бы забыл все.
Не сумеем описать, что чувствовал граф, видя, как кто-то простым, откровенным благородством разрушил все его расчеты; но он должен был притвориться довольным и благодарить. Шляхтич и не вспоминал о деньгах, это также беспокоило Дендеру; он был ласков, предупредителен, сладок и врал о своих делах, чтобы, при настоящих обстоятельствах, представить их в самых блестящих красках. Ротмистр, однако ж, по поводу денег упрямо молчал.
Наконец граф, выведенный из терпения, хоть с немалым страхом, должен был коснуться этого щекотливого предмета.
— Вам известно, дела мои, благодаря Бога, идут хорошо, и я совершенно спокоен; но все-таки нужно распорядиться заблаговременно; надо бы заблаговременно знать, что думаете вы сделать с вашим капиталом?
— Да ведь до срока еще далеко, — отвечал уклончиво Курдеш.
— Так; но какие у вас намерения?
— Я думаю купить землю.
— Стало быть, вам понадобится ваш капитал? — спросил граф мрачно.
— В. срок буду просить вас.
— А, очень хорошо, очень хорошо! — произнес Дендера важно и холодно, но сильно встревоженный. — Что же, если позволите спросить, принуждает вас к этому?
— А что же, ясновельможный граф, человек стареет, кто знает — много ли и жить осталось? Хотелось бы оставить дитяти чистое и спокойное состояньице.
— Против этого ни слова, но землю?
— Земля все-таки что-нибудь, — заметил ротмистр, — и, признаюсь вам, что для моей девочки лучше, если состояние ее определится ясно. Может быть, Бог даст выдать ее замуж, так купленное-то именьице и отдам ей в приданое, а сам домаюсь в Вульках.
Нечего было отвечать на это.
— Вы не боитесь покупки, хлопот, устройства нового хозяйства и так высоко поднявшихся цен на имения?
— Уж это, как Бог даст; но намерение мое давно обдумано и непременно.
Граф, чтобы не подать виду, что он слишком занят своим делом, должен был замолчать и переменить разговор. Не желая показать, как огорчили его оба объяснения ротмистра, он притворялся и веселым, и не обращающим внимания на эти мелочи. Шляхтич держал себя, как обыкновенно, в почтительном отдалении, с уважением к графу, постоянно вежливо, униженно, по-видимому, вполне доверяя всему, что угодно было рассказать его сиятельству, но не позволяя, однако ж, поймать себя ни на какую удочку.
Дендера попробовал все способы, но наконец устал; когда ротмистр взялся за конфедератку, он не упрашивал уже его остаться на обед и задумчиво простился с ним.
— А затем вы не забудете моей просьбы? — сказал при отъезде Курдеш.
— Что касается Сильвана?
— Да-с. Лучше бы его куда-нибудь отправить, потому что, для спокойствия моей Франи, мне бы пришлось, хотя с сожалением и стыдом, уйти из собственного дома. Извините меня, ясновельможный граф, но всякому дорого спокойствие.
— Разумеется, разумеется, пан ротмистр!
И таким образом они расстались.
Все великолепные планы рушились. Сильван, позванный тотчас же к отцу, вошел с борзыми собаками на смычке, потому что собирался на охоту, а оттуда располагал заехать в Вульки. Он ничего не знал о посещении ротмистра; но по лицу отца в ту же минуту догадался, что ему предстоит услышать что-нибудь неприятное.
Граф, не видя надобности притворяться, сидел с опущенною головой, с нахмуренными бровями, бледный, мрачный и сердитый.
— Славно нам удастся! — сказал он сыну.
— Что же, граф?
— Знаешь ли, кто у меня был сию минуту?
— Нет, не знаю даже, был ли кто-нибудь.
— Отгадай!
— О, напрасный труд! Совершенно не умею отгадывать.
— Ну, так прямо скажу тебе: старый Курдеш.
— Зачем? — спросил Сильван с любопытством.
— За разрешением очень простого вопроса: позволю ли тебе жениться на его дочери?
— Он, — подхватил Сильван, — с ума сошел что ли! Он осмелился!
— Самым спокойным образом, просто и чрезвычайно вежливо предостерег меня, что ты бываешь у него…