Л и д и я В а с и л ь е в н а. Кто?
С о ф ь я С е р г е е в н а. Из этих… Чумовая твоя! Тоже механизатор! Тьфу! (Уходит.)
На велосипеде въезжает К с е н и я.
К с е н и я. Лидия Васильевна! Зарез! Я из «Сельхозтехники». Полный срыв уборки! Свечей на каждую машину — по одному комплекту! Стала шуметь — и слушать не хотят!
Л и д и я В а с и л ь е в н а. Уже думала. Найдем выход. А вот скажи, как ваш вызов будем расхлебывать? И охота срамиться?
К с е н и я. Но ведь Прометей Викторович…
Л и д и я В а с и л ь е в н а. Соглашались зачем? Машины в полной готовности должны быть, не сегодня-завтра уборка начнется, а у вас что? Третьего дня маневр отрабатывали, у Надежды комбайн задымил?
К с е н и я. Было.
Л и д и я В а с и л ь е в н а. Вчера с Ленкиным мотором приключение — что у нее там случилось?
К с е н и я. Михаил… Михаил Акимович сказал: в карбюраторе поплавок заело, свечи смесью стало забрасывать.
Л и д и я В а с и л ь е в н а. Вот видишь? И Гена Татьянин… Еду нынче полем, на дороге комбайн, из-под него две пары ног торчат — мужские и женские… Чьи ноги, спрашиваю? А Райка из-под машины: «Геночка сжалился!» Смотрите, девки, допрыгаетесь! Гена человек сердобольный, верно, но учти: Татьяна баба с дуринкой. И насчет Михаила: не напирайте слишком на него. Особенно Ленку удерживай. Понимаю, все хочет узнать, добивается, а все-таки скажи: пусть не надоедает. Надо его поберечь. Человек не в себе.
К с е н и я. А что с ним?
Л и д и я В а с и л ь е в н а. Кто его знает? Зря ведь город никто не кинет… Видать, что-то есть за душой…
К с е н и я. Вежливый он, обходительный.
Л и д и я В а с и л ь е в н а. Образованный… (Вздохнула, посмотрела на букетик.) А с вызовом вашим… Не знаю, что и делать. Без помощи, похоже, вам не обойтись. О наставнике стоит подумать.
К с е н и я. Наставника — нам? Мужчину?
Л и д и я В а с и л ь е в н а. Ух ты, всколыхнулась вся! Да, мужчину! Ангела беспортошного у меня для вас нет! Заварили кашу! За вашим соревнованием Иван Николаевич будет следить — лично! Довольна?
К с е н и я. Иван Николаевич?
Л и д и я В а с и л ь е в н а. Поняла, каким боком мне ваша затея выходит? Раз за штурвал села — забудь, что ты женщина!
К с е н и я. Лидия Васильевна, миленькая, никого нам не надо! Сами справимся, честное слово! Помните наш выпускной вечер? Почему мы решили в механизаторы пойти, выбрать мужскую профессию? Чтоб доказать, что мы и без мужчин можем обходиться! Думаете, легко мне было девчонок наших сагитировать? Три года работали кто где, пока вы курсы не сорганизовали, а теперь, когда нас только четверо осталось… Поддержите нас! Не надо нам мужчин!
Л и д и я В а с и л ь е в н а (смотрит на нее внимательно). Давай так уговоримся: убирать начнем дня через три. Если за этот срок с машинами у вас будет порядок — так и быть, выпускаю вас в поле одних! Нет — извини! Посажу на вас крепкого дядьку! Такого, скажем, как Роман!
К с е н и я. Что-о? Нет, нет!
Л и д и я В а с и л ь е в н а. Пошутила. (Уходит.)
К с е н и я (вслед). Постараемся! Только не Романа…
Слышно конское ржание.
Он… (Вскакивает на велосипед, уезжает.)
Но тут же снова ржание, испуганный возглас Ксении: «Стой! Куда ты?» Мужской голос: «Не спеши!» К с е н и я возвращается.
Совсем спятил…
Появляется Р о м а н — слегка цыганского типа, в кожаной куртке, в руках — плетка, которой он похлопывает по сапогам.
Р о м а н. Испугалась? Виноват, не рассчитал.
К с е н и я. Чуть не потоптал своим жеребцом.
Р о м а н. На то он и жеребец — напролом лезет!
Слышно ржание.
Не балуй, Тореадор! Стой, тебе говорят!
К с е н и я. Что надо? Некогда мне.
Р о м а н. Ух, какие мы нынче гордые!
К с е н и я. Где пропадал? Целых два дня!
Р о м а н. В Рассыпуху ездил, в Капутино, в Уткинскую… Всем своим перепелочкам полный отвал! (Хохочет.)
К с е н и я (помедлив). Выпил?
Р о м а н. Не без того… Слез — море… Главное, понять не могут — что стряслось с Романом, товарищем Савушкиным?
К с е н и я (помедлив). Ну и что же? Объяснил?
Р о м а н. Да я любому сейчас хочу крикнуть: другой я теперь! Такая девчонка меня полюбила! Гордая! Смелая! Такой у меня никогда не было! (Обнимает Ксению.)