В а л е р и я Р у с л а н о в н а. Что здесь происходит?
Е г о р (поднимаясь с пола, Валерии Руслановне, указывая на Киру и Глеба). С поличным накрыл. (Выходит.)
В а л е р и я Р у с л а н о в н а. Глеб? Вы? Значит, пиджак-то все-таки ваш был? Вы — это он? Тот самый?
Квартира Леночки. Л е н о ч к а, З и н а и д а Г е о р г и е в н а, Г е н н а д и й Д м и т р и ч и В а л е р и я Р у с л а н о в н а обсуждают случившееся.
Г е н н а д и й Д м и т р и ч. Ай да фонарщик! Все на людях! Все на свету! Сошлись бы ночью в лесу, покалечили бы друг друга, ну и ладно — а тут…
В а л е р и я Р у с л а н о в н а (Зинаиде Георгиевне). С пиджаком на голове — это он был тогда, он. Как чувствовала!
З и н а и д а Г е о р г и е в н а. Раз ему с ней лучше — пусть к ней идет! Сердцу не прикажешь!
Г е н н а д и й Д м и т р и ч (смотрит на нее). Вот как заговорила?
Л е н о ч к а. Никуда он не пойдет! Извини меня, мама, но ты предлагаешь ерунду! Ничего ему с ней не лучше! Он — мой, и никому его не отдам!
Г е н н а д и й Д м и т р и ч. Да я тебе таких сотню найду, племянница, только свистни!
Л е н о ч к а. Никакие мне сотни, дядя, не нужны, мне нужен один-единственный — Глеб. Какой он ни есть, я люблю его, такого, а не другого!
З и н а и д а Г е о р г и е в н а. Но ведь он…
Л е н о ч к а. Без меня он пропадет, я-то лучше знаю! А что оступился, ошибся, с кем не бывает?
В а л е р и я Р у с л а н о в н а. Леночка! Я тебя не узнаю…
Л е н о ч к а. Да как же вы не чувствуете, что именно теперь я ему нужнее всех! Он же места себе не найдет, казнить себя станет до конца жизни! Кто же рядом с ним должен быть, если не я? Утешить, согреть, вину с его плеч снять, на свои переложить! Ему не только жена нужна — мать! Я ему всем буду! Никого у него нет, кроме меня!
Г е н н а д и й Д м и т р и ч. Смотри-ка… (Зинаиде Георгиевне.) Цыпленок-то наш… (Смотрит в окно.) О! Глядите! Легок на помине… Сюда шествует как ни в чем не бывало… Да еще с хозяйством… Фонарь… Книги. Словно к себе домой… Ну, смельчак…
Л е н о ч к а. Видите? Возвращается! Значит, чувствует, кому покаяться должен? Оставьте нас одних…
Г е н н а д и й Д м и т р и ч. Мудра! Главное, чтоб осознал — виноват. А забудет — при случае и напомнить можно! Насчет педагогши не беспокойся, лично займусь!
В а л е р и я Р у с л а н о в н а. Извините, Геннадий Дмитрич. Это уж — мое дело!
З и н а и д а Г е о р г и е в н а. Пошли, пошли…
Теснясь в дверях, в с е т р о е выходят.
Л е н о ч к а (в окно). Глебушка! Глеб! Я здесь! Жду тебя!
Через минуту Глеб входит в комнату. В руке фонарь, под мышкой три тома словаря.
(Смеясь.) Это все твое приданое?
Г л е б. Да. Фонарь и словарь. Ты… все знаешь? Тебе уже передали?
Л е н о ч к а. Не думай! Не думай ни о чем. Иди скорее ко мне! Я так без тебя соскучилась!
Г л е б. Твои дома? Не хотелось бы с ними сейчас встречаться.
Л е н о ч к а. И не надо! (Пылко обнимает его.) Мой… Только мой! Я уже все продумала. Наши отдают нам эту комнату. Мы перегородим ее занавесом. Дядя обещал достать обстановку… У него столько связей… Он у нас большой чудак, не заметил? Никогда не женился, все шутит — терпеть не могу домашних обедов, я больше насчет закусочки… Своих детей у него нет, так он мне сказал: выйдешь замуж по вкусу — вы мои наследники! Чувствуешь, как все хорошо устраивается?
Г л е б. Погоди. Валерия уже здесь была?
Л е н о ч к а. Была, была.
Г л е б. И все рассказала?
Л е н о ч к а. Что это тебя так волнует?
Г л е б. Я не знаю, что она тебе говорила, но должен тебе сразу же сказать…
Л е н о ч к а. Да ладно, ладно, Глебушка… Мало ли кто чего сказал! Ты мой и ничей другой, правда?
Г л е б. Леночка… Ты даже не можешь представить, что ты сейчас для меня делаешь! После всего, что я пережил…
Л е н о ч к а. Забудь… Забудь…
Г л е б. Как хорошо… как покойно становится на сердце, когда ты рядом со мной…
Л е н о ч к а. Я же знала, что я тебе нужна, глупенький мой… Миленький… Никуда теперь не уйдешь?
Г л е б. Если не прогонишь…
Поцелуи.
Как мне неловко перед твоими…
Л е н о ч к а. Перестань! По-моему, даже хорошо, что так получилось! По крайней мере ничего не надо скрывать!