Б о ч к о в. Да не могу я, пойми — совесть не пустит! А-а! (Исчезает в провале сундука.)
Доносится его глухой крик: «Совесть… совесть…»
Ф а и н а (наклонившись вниз). Нажми — пройдет! (Закрывает за ним крышку сундука — и тут только вспоминает про удостоверение, оставшееся у нее в руках.) Ах ты господи… (Кладет удостоверение на сундук, бежит открывать дверь.)
В комнату стремительно входит Ю р а.
Ю р а. Здравствуйте… Стучал, стучал… (Настороженно оглядывает комнату, взгляд задерживается на иконах.) Прямо музей у вас…
Ф а и н а (про себя). Вот он — директор! (Громко.) Милости прошу, заходите! (Начинает суетиться.) Присядьте, гостем будете… Наслышана, ждала вас… (Присаживается на сундук в кокетливой позе.)
Ю р а. Меня? (Про себя.) Странно… (Фаине.) До меня доносились голоса… У вас гости были?
Ф а и н а. Какие гости? Кто ко мне ходит?
Ю р а. Но я ясно слышал мужской голос. Где он?
Ф а и н а. Кто?
Ю р а. Мужчина, который у вас был?
Ф а и н а (кокетливо). Сказать вам по правде, это был не мужчина. Говорите, что у вас ко мне? Надеюсь, у нас будет больше контакта.
Ю р а (про себя). Вот так бабка… (Фаине.) Говорят, что вы (конфузится) ну, в общем, этим делом занимаетесь?
Ф а и н а. Каким делом?
Неожиданно крышка под Фаиной дернулась, она слетает с сундука в объятия Юры.
Пардон!
Ю р а. Что с вами?
Ф а и н а (про себя). Заблудился он там, что ли? (Юре.) Крысы это. Крысы… одолели, проклятые… Верите ли, ростом с вас… (Стучит ногой об пол.) Здесь! Здесь! (Видя изумленный взгляд Юры.) Это я им знак подаю, что здесь я, чтобы боялись.
Ю р а (подозрительно, с иронией). И понимают?
Ф а и н а (нагло). Другая глупая попадется — не поймет, а большинство понимают. (Прислушиваясь.)
Что-то хлопнуло под полом.
Поняли, кажется…
Ю р а (резко выпрямляясь). Ах, поняли? Вы что же, думаете, меня можно дурачить, как мальчишку? Теперь я понимаю, какие крысы возятся у вас под полом. Значит, мужчина оказался у вас не случайно?
Ф а и н а. Какой мужчина?
Ю р а. Где он? Отвечайте! (Бросается к сундуку.)
Ф а и н а. Кто?
Ю р а. Тот, кто прячется здесь!
Ф а и н а. Чтоб я чужого мужика у себя в сундуке держала? Я не какая-нибудь… Я… Я… (Вспоминает.) Народная медицина… Вековечная народная мудрость… Обыскивать не дам! Не то время!
Юра хочет открыть сундук, несмотря на сопротивление Фаины. С крышки сундука на пол падает удостоверение Бочкова.
Ю р а (заметив). А это что?
Ф а и н а. Отдай! Не твое! (Вырывает у него документ.)
Ю р а. Погодите… (Читает.) «Иван Филиппович Бочков». (Пораженный.) Бочков Иван Филиппович. (Резко поворачивается.) И вы еще будете утверждать, что никого не прячете? Да знаете ли вы, кто это такой?
Ф а и н а (струхнув). Не… не знаю…
Ю р а. Где он — говорите!
Ф а и н а (окончательно сбитая с толку). Кто?
Ю р а. Тот, кто украл чужие документы, кто назвался чужим именем, чтоб прикрыть свои темные дела! (Указывая на документ Бочкова в руках Фаины.) А может, его обокрали? (Наступает на Фаину.)
Фаина пятится.
Ограбили?
Фаина уже прижата к краю сундука.
Убили?
Фаина вскрикивает и падает в сундук.
Бабка, куда ты? (Прыгает за ней.)
З а т е м н е н и е.
Просцениум. На улице появляется Б о ч к о в. Он весь в пыли, сеть волочится за ним, как мантия короля Лира.
Б о ч к о в (в крайнем возмущении). Дурак!.. Идиот!.. Полез к какой-то бабке… Ведь неглупый ты мужик, Иван Бочков. Огонь и воду прошел, в семи щелоках мыт, семью катками катан — и на́ тебе! Заладил — «похудеть», «похудеть»… (Будто передразнивая кого-то.) «Похудеть тебе надо, Ваня…» (И вдруг, словно зацепившись за что-то знакомое, весь вытягивается, как струна, повторяя значительно, благоговейно.) «Похудеть тебе надо, Ваня, через три дня вернусь — поглядим…»