Ее лицо закаменело.
Лекса приметил, что левую руку хозяйка держит под одеялом, а в руке, скорей всего оружие, но не выдал себя и пожал плечами:
— Как? В любом случае, выдавать мы вас не собираемся. Живите и радуйтесь жизни. И… спасибо…
Гуля быстро кивнула.
— Спасибо вам!
— Несмотря на то, что вы не знаете, кто я? — удивленно спросила незнакомка. — А если я преступница или, хуже того, угнетательница трудового народа? Ваш ответ очень важен для меня.
Пока Алексей собирался с мыслями, Гуля ответила первой.
— Несмотря ни на что! — коротко и сердито бросила она. — Успокойтесь, Анастасия. Мы не собираемся никому раскрывать вашу настоящую личность. Если вас тяготит наше присутствие, завтра мы уедем.
— И уберите руку от пистолета, — добавил Алексей. — Не хватало, чтобы вы себя или кого-нибудь другого случайно поранили.
— Простите… — искренне смутилась женщина. — Я не собралась причинять вам вреда, ни в коем случае, не собралась. Просто… просто я не хочу еще раз попасть в руки…
Она замолчала, по ее лицу пробежала болезненная гримаса, словно воспоминания доставляли физическую боль.
— Мы пойдем, — Гуля взяла Лексу за руку. — Отдыхайте, а вечером я приду посмотреть рану… — и потащила мужа из избы.
Уже в домике, она зло сказала.
— Почему так? Объясни мне, Лекса! Революции должны приносить благо, но вместе с благом, они приносят очень много зла и крови!
Алексей прижал жену к себе.
— Так всегда происходит, Ежик. Без крови никогда не обходится. Никогда и нигде. Вспомни французскую революцию. Тысячи лет меньшинство угнетало подавляющее большинство. А потом это большинство отплатило меньшеству той же монетой за вековое угнетение. Жестоко, несправедливо, не все «угнетатели» являютса, собственно, угнетателями, но спорить не буду, потому что это естественный ход событий. Если ты о нашей хозяйке… то… мы не знаем, кто она, а значит, судить никого не можем. Ни ее, ни тех, кто причинил ей страдания. Возможно, ее муж или другой родственник расстреливал рабочих? Или она сама хлестала горничную по щекам за то, что та не вовремя вынесла ночной горшок? Или еще чего хуже. И вообще…
— Кто она, как ты думаешь? — Гуля положила голову на плечо Алексею. — Интересно же…
— А мне не очень, — буркнул Лекса. — Даже совсем не интересно. Да не смотри на меня так. Ну… скорее всего, она дворянка, возможно очень знатная. Внешность и манеры намекают. Возраст… ну…
Алексей запнулся, настоящий возраст псевдобабушки он так и не распознал.
— Сорок, сорок пять, где-то, — подсказала Гуля. — Давай дальше, интересно рассказываешь.
Лешка скорчил ей рожицу и продолжил.
— Сбежать из страны не успела или не захотела. Попала под… под горячую руку, словом, хлебнула горя, чудом уцелела и решила спрятаться таким образом. Повторюсь, мы не знаем, что ее заставило так спрятаться. Люди, очень часто склонны все преувеличивать. Возможно и повода у нее не было. Но, надо сказать, актриса она замечательная, хотя проявила непростительную слабость, наделала ошибок. А нам, теперь, придется как можно быстрей уехать и забыть о ней навсегда.
— Почему? — возмутилась Гуля.
— Потому, — сурово отрезал Лекса. — Теперь допусти, что она была в свое время графиней или княгиней, скажем, фрейлиной последней русской императрицы. Знаешь, как будет звучать эта история в официальных документах следственных органов? Не знаешь? Я подскажу. Турчин Алексей Алексеевич с супругой Турчиной Гульнарой Львовной, поддерживали дружеские отношения с оной преступницей и вступили с ней в преступный сговор с целью скрыть от власти ее истинную личность и так далее и тому подобное. Весело звучит? Что с нами после этого станет рассказывать? Так вот, не следует задавать лишних вопросов. Просто поверь мне.
— Но! — возмутилась Гуля. — Мы ничего плохого не сделали.
— Ни каких «но»! — Лешка подпустил в голос строгости. — Не о себе, так о детях подумай. Поняла? Ежик, повтори!
— Хорошо, хорошо… — Гуля стукнула Лексу кулачком. — Сейчас еще укушу, вредина! Но, мне, все равно, ее очень жалко. Жалко и все!
— Жалко у пчелки. Тащи бумагу, будем писать объяснительные. И еще один лист, я рапорт сразу напишу.
Через пару часов на запряженной хромой кобылой двуколке приехали два милиционера со станции.
— О! Мертвяк! — почему-то обрадовался один из них, коротышка с огромными усищами. — Это вы его, товарищ… эээ… — он запнулся, уставившись на ордена.
Второй, совсем еще пацан, вытянулся в струнку и бросил руку к шлему.