— Чего? — Лешка окончательно вышел из себя. — Спер пулемет, получатся? В самоволку сбежал? Да я тебя…
— Проходи, Семушка, не слушай этого изверга, — Гуля отодвинула мужа и улыбнулась Семке. — Сейчас прохладным компотом тебя напою. Небось взопрел, с такой тяжестью бегать. Поставь эту железную дурынду в угол.
— Да это черт знает что! — бессильно рыкнул Алешка. — Развели здесь, понимаешь панибратство…
Ну ругаться сразу прекратил, в присутствии Гуля вся его злость сразу бесследно испарялась.
— Ура, Семка! — в горницу ввалились Машка и Сашка и сразу прилипли к ординарцу. — Ух ты, пулемет притащил? Айда, палить! А вентири ставить будем? А раки уже пошли? Айда с нами во двор…
Дети Семена просто обожали.
— Чтоб вас кобыла облизала! — опять взвился Алексей. — Доклад где? Встать, смирно! Вы у меня еще наплачетесь разгильдяи. Зачем я вас посылал?
— Один он был, товарищ папаня! — четко доложила Машка. — Бабка Санька коз пасла, видела как татарин в село шел от станции со своей тележкой.
— Как есть, один, — подтвердил Сашка. — Второго никто никогда не видел, мы всех расспросили. Этот всегда один в село приходил. А так да, дядька Евстигней вспомнил, что старьевщик про нас, а верней, про тебя, вчера расспрашивал. Вот.
— Ну и валите со своим Семкой, куда вы там собирались, — махнул рукой Алексей. — А пулемет оставь, на обратном пути заберешь.
— А может все вместе пойдем? — с улыбкой предложила Гуля. — Погуляем по бережку, искупаемся, все-таки последний день в деревне?
Алексей тяжело вздохнул и согласился:
— Идем.
Вечер удался, переживания ушли далеко на второй план, а уже утром, когда Лекса, как всегда, вышел потренироваться с шашкой, он увидел хозяйку, опять в образе бабки Матрены. Но одетой во все чистое и черное, с клюкой в руке, котомкой за спиной и дорожных постолах — кожаных лаптях.
— Алексей Алексеевич… — хозяйка поясно поклонилась Лексе. — Спасибо вам за все. Но я вынуждена уйти. Так мне будет спокойней и за вас и за себя.
Лекса сильно растерялся и пробормотал.
— Куда же вы?
— В обитель, — спокойно ответила Анастасия. — В женскую монашескую обитель. Грех большой на мне…
— Вам здесь ничего не грозит, — попробовал уговорить ее Алексей. — А вот в монастыре… — он запнулся, подбирая слова. — Словом, там вам будет гораздо опасней.
Он хорошо помнил, что новая власть с монастырями и монахами тоже не церемонилась, но объяснять ничего не стал, по вполне понятным причинам.
— Я должна! — твердо ответила хозяйка. — Господь явил мне свой знак, перечить я не в праве. Не пытайтесь меня уговаривать, Алексей Алексеевич. Дом я оставляю вам. Не беспокойтесь, с моей настоящей личностью его ничего связывает. Это домик Матрены Никифоровны Огурцовой, моей дальней знакомой, а ее уже давно… в общем, умерла она. Я под ее личиной здесь жила. На случай, если к вам возникнул вопросы, на столе я оставила дарственную от ее имени на вашу жену. Все ключи под половиком на входе. Все осталось, с собой я забрала только икону. Благослови и храни вас Господь!
Анастасия еще раз поклонилась и ушла быстрой и легкой походкой.
— Ушла? — к Лексе подошла Гуля.
— Ушла. Ты знала, что она собирается уйти?
— Знала, — Гуля кивнула. — Она мне сказала, когда я ее вчера перед сном перевязывала. Знаешь, азизим, я не стала отговаривать, потому что поняла — ей будет в монастыре лучше. И тебе не стала говорить, чтобы ты не вмешался.
— А что с домом нам делать? — Лешка растерянно оглянулся.
— Будем приезжать время от времени, — спокойно ответила Гуля. — Детям здесь очень нравится. Только не вздумай занудничать. Как оформить? Ну, дарственная есть. А если ты попросишь свою школу дом на баланс взять? А потом они е передадут нам?
— Махинациями заниматься не буду! — твердо отрезал Алексей.
— Причем здесь махинации? Ладно, сама все попробую устроить, — Гуля отмахнулась.
Алексей кивнул. Он просто не нашелся, что ответить.
К вечеру он с женой и детьми благополучно добрался домой в Москву, а еще через день, решил, что неделя отпуска слишком много. Нет, дома не надоело, просто Лесе не терпелось начать службу на новом месте.
Тщательно обмундировался, из оружия повесил на пояс кобуру со штатным Наганом и шашку не забыл — из кавалерии его пока никуда не переводили. И явился в знаменитое здание в Колымажном переулке.
— Товарищ Турчин? — Шапошников удивленно посмотрел на Лексу. — Вам же предоставили неделю отпуска? Решили, что недели много? Рветесь в бой?