Буденный высказался очень понятно и доходчиво.
— Дурак, что ли? Тут с одним патроном полная жопа, представь если его будет на снабжении два? Запорют все, дуболомы. Заменить вообще? Ты не пил вроде? А куда девать старые патроны и оружие? Производство япошки есть, но оно явно недостаточно для полноценного снабжения армии. А откуда взять гроши на расширение? Где взять станки? Кто даст денег? И так, уверен, на тебя жаловаться будет за излишнюю придирчивость, мол, отечественные разработки гробишь. Защищать придется. Ты помалкивай лучше, чтобы под горячую руку не попасть.
Алексей сразу заткнулся. Под горячую руку он попадать категорически не хотел.
А дальше, после возвращения в Москву, Лекса целые сутки напролет просидел за докладными записками по результатам испытаний пулеметов. И отдельно, над своим особым мнением насчет пулемета Дегтярева и над рапортом о необходимости введения прямого военного контроля над Ковровским и Тульским заводами и принятия жестких дисциплинарных решений в отношении персонала. И еще о многом. После общения с оружейниками выяснилось, что дисциплиной на заводах и не пахло. Народ все еще находился в эйфории после революции и работать не хотел: в стиле, революция нас освободила и заново закабалить себя не дадим.
Сдал документы по прибытию в штаб, после чего начал ждать каких-нибудь выводов и решений. Или нового поручения. Лексе почему-то казалось, что его вновь направят на линию оружейной тематики. Ему очень хотелось курировать создание оружия, просто очень.
И дождался, через неделю вызвали к самому Шапошникову.
А по пути к его кабинету, нос к носу столкнулся со Сталиным и начальником штаба Каменевым, в сопровождении свиты.
— Товарищ Турчин… — Сталин прищурился. — Куда спешите?
— Это Алексей Турчин, — попробовал объяснить Каменев, но Сталин отмахнулся.
— Да кто не знает Лексу Турчина? Мы же вместе с вами смотрели его открытое занятие. Говорят, вы там навели шороху на оружейников, товарищ Турчин? — он строго нахмурился и начал выговаривать Алексею строгим, ворчливым тоном. — С людьми надо уметь работать, товарищ Турчин, а не только приказывать! Уметь, работать! Понимаете? Развели, понимаешь, аракчеевщину. Стрелял над ухом? Пугал? Это черт знает что, товарищ Турчин!
Лешка обмер, получилось ровно так, как Буденный и говорил. Настучали да еще и все переврали, кобыльи обмудки.
Но Сталин неожиданно улыбнулся:
— Однако, порой спрашивать строго можно и даже нужно. К сожалению, очень многие не имеют никакого понятия о революционной сознательности и наш долг напомнить им о ней. Ваше предложение направить на заводы военных кураторов очень уместно. Так мы избежим проволочек, «испорченного телефона» и наведем революционную дисциплину. Ваше предложение о профессионально-технических училищах прямо при заводах, прямой разнарядке на них по школам с детдомами и строгом госконтроле над обучением тоже очень правильно и своевременно. Вы стоите на правильном пути, товарищ Турчин. У вас все хорошо? Есть проблемы? Что с бытовыми условиями? У вас же двое детей! Что с жильем? Хватает места?
Сталин оглянулся на одного из своих сопровождающих, отчего тот сразу побледнел словно труп.
— Все хорошо, товарищ Сталин! — четко ответил Лекса. — Всем необходимым семья обеспечена.
— Хорошо, хорошо, — генеральный секретарь недовольно нахмурился. — Нам известна ваша скромность, но мы требуем, чтобы вы отвечали честно…
Сталин задал еще несколько вопросов и ушел, а Лекса, мокрый как мышь, помчался к начальству. Непонятно с какой стати, любое общение со Сталиным, даже в дружеских интонациях, выходило для него очень тяжелым.
— Товарищ первый помнач…
— Увольте, Алексей Алексеевич, обойдемся без официоза, — Шапошников доброжелательно кивнул и крепко пожал руку Лексе. — Присаживайтесь.
В отличие от Сталина, в общении с Шапошниковым Алексей чувствовал себя в полном порядке.
— Хочу вам сообщить, что руководство страны согласилось с выводами комиссии, в скором времени будет принято официальное решение, — спокойно сообщил Шапошников. — Отдельно руководство отметило ваш вклад и ваши рекомендации. Все необходимые меры будут приняты. Товарищ Буденный в красках рассказывал… — Борис Михайлович еще раз улыбнулся, — как вы наседали на оружейников. Правда стучали пулеметами об землю? Стреляли у них над ухом? Нет, так и знал, что Семен Михайлович слегка приукрасил. Хотя он рассказывал очень увлекательно. Похвально, похвально, вижу, что не ошибся в вас.
Лекса стоял как истукан и отчаянно старался не покраснеть.
Голос Шапошникова вдруг стал деловым и серьезным.