Поляк испуганно стрельнул глазами на Стаса, поигрывающего мясницким секачом, вздрогнул и гнусаво зачастил.
— Я Альфонс Островский, руководитель… — мужчина всхлипнул. — Руководитель биологической лаборатории при Варшавском институте защиты от газов…
Альфонс запнулся, задрожал всем телом и замолчал…
Лешка укоризненно посмотрел на Ваупшасова. Тот жестом показал, что сейчас все решит, скрылся за занавеской, а потом приставил к губам поляка кружку:
— Пей, пан, добрый бимбер, сразу полегчает.
Островский судорожно глотнул, сразу же зашелся в приступе кашля, но когда откашлялся, его щеки порозовели, а глаза приняли осмысленное выражение.
Лекса подождал немного и снова задал вопрос:
— Чем занималась ваша лаборатория, пан Островский?
— Изучением поражающего действия опасных бактерий и бактериальных токсинов! — бодро отчеканил Альфонс. — Знаете… это такое…
— Знаю, — мягко прервал его Алексей. — Дальше, пан Островский, рассказывайте все.
Биолог удивленно вздернул брови и продолжил рассказывать:
— Лабораторию создали по инициативе II отдела польского Главного штаба, нас курировал капитан Игнаций Харский…
Допрос затянулся на добрых два часа, поляк охотно все рассказал и даже добавил несколько своих догадок, так как все сам толком многого не знал. По его словам выходило, что пани Генбарска-Межвиньская являлась не руководителем, а рядовой сотрудницей, но при этом очень талантливым биологом. К созданию лаборатории непосредственно участвовала «двуйка», мало того, именно оттуда поступило распоряжение отправиться на полевые испытания на границу с Советской Россией. И самое главное, пан Альфонс Островский рассказал, что, по его сведениям, функционеры «двуйки» и генерал Булак-Балахович исполняли приказания самого Пилсудского. А официальные власти Польши ни о чем не подозревали.
Алексей сразу понял, что в его руках оказалась настоящая бомба. Но при этом, прекрасно понимал, что взрыв этой бомбы может уничтожить его самого.
Приказав отправить поляка обратно в кутузку, Алексей потребовал у командиров бимбера.
— Бимбера? — Орловский внимательно посмотрел на Лексу. — Да не вопрос, сколько угодно, но ты же…
— Раны промывать, не понял, что ли, Кирилл? — хмыкнул Стас. — Брат Турок, для тебя хоть целый бидон. Фляги хватит? Сейчас…
Лекса получил полную самогона солдатскую флягу, зашел в расположение своего отряда, где сунул бимбер Семке.
— Помяните Клеща и Беню…
После чего развернулся и ушел к себе. Сил не осталось даже думать. Немного посидел, силком прогнал все мысли из головы, потом расстелил на столике чистую портянку, достал принадлежности и принялся чистить оружие.
— Дядя Турок… — за порогом опять послышался голосок Брони. — Можно к вам?
Лекса попробовал заставить себе разозлиться, не смог и буркнул.
— Заходи…
Бронислава застыла у входа и застенчиво поинтересовалась:
— Я помогу? Научите?
Алексей прислушался к себе, кивнул и подвинулся на топчане.
— Садись.
Каким-то удивительным образом боль и злость у него сразу прошла.
Глава 18
Глава 18
— Что ты чувствуешь, когда убиваешь? — абсолютно спокойно поинтересовалась Бронислава.
Алексей отвлекся, мельком глянул на девочку и про себя вздохнул.
Бронислава в последнее время стала гораздо больше похожа на обычного ребенка, но, порой, в ней все-таки проскакивало, что-то совершенно не детское, холодное и жесткое.
Броня ловко и быстро собрала Люгер, положила его на стол и скрестила руки на коленках, с выражением уверенной в себе отличницы на личике.
Лекса одобрительно кинул и решил не отвечать, но Броня сразу же напомнила о себе:
— Дядь Турок…
Алексей еще раз на нее покосился, отложил карандаш и неохотно буркнул:
— Ничего не чувствую. Хотя, нет… иногда, чувство хорошо исполненной работы. Что за вопросы, Бронислава Жук?
Он давно взял себе за правило общаться со своими детьми, как с взрослыми и лгать не собирался.
— Мы же договорились называть меня товарищ Пчелка? — Броня состроила недовольную рожицу, а потом горько вздохнула и разочарованно пробормотала.
— Вот и я ничего не чувствую. Это нормально?
— Нормально, товарищ Пчелка, — отрезал Лекса и демонстративно взялся за тетрадь с карандашом, показывая, что его не стоит отрывать от работы.
С момента последней операции прошло две недели, партизаны свели свою деятельность до минимума, ограничиваясь только разведкой, а Алексей с радостью самоустранился от служебных обязанностей и вернулся к своим работам.