— Что это такое? — с ненавистью процедил взводный, смотря на фото в альбоме. — Что это за зверства? На колени, твари! Всех связать! Пусть на заставе разбираются!
Алексей с облегчением вздохнул, потому что появился реальный шанс выжить.
На Лексу и Семку опять обрушились приклады, а потом, вдруг, в воздухе прозвенел звонкий голосок Брониславы.
— Руки вверх! — громко чеканила она слова, одной рукой вцепившись в портупею краскома, а второй ткнув ему в пах свой карманный Маузер. — Руки вверх, сволочи, бросить оружие, иначе я ему отстрелю яйца вместе с цыцюркой! Стреляю!
Судя по всему, Броня спрятала свой пистолетик, а обыскать девочку никто не догадался.
На лице Брониславы проступило хорошо знакомое Алексею жутковатое выражение, а краском мертвенно побледнел, его губы начали мелко подрагивать.
— Не дури, девка! — один из пограничников шагнул вперед, протягивая руку к девочке.
— Назад! — взвизгнула Бронислава, пальнула взводному под ноги, а потом снова приставила пистолет к его паху. — Что вы делаете? Это наши, советские, это дядя Турок, он меня от этой ведьмы спас. А они людей травили! Бросьте оружие! Живо, я сейчас выстрелю!
— Не слушайте ее, она не в себе! — закричал Булак-Балахович. — Эти бандиты над ней измывались, поэтому она сошла с ума. Стреляйте…
Он не договорил, потому что Семка врезал ему головой в лицо, сбил с ног, а потом навалился сверху. Пограничники бросились к ним, но тут же застыли на месте.
Лекса посмотрел на Броню и тихо попросил ее.
— Брось пистолет. Пожалуйста. Верь мне, все будет хорошо. Брось!
— Дядя Турок… — пискнула Бронислава. — Но они же убьют тебя…
— Брось! — повторил Алексей. — Верь мне, все будет хорошо. Бросай…
По лицу девочки пробежала какая-то детская обида, словно у нее отобрали любимую игрушку, но она все-таки отступила на шаг и бросила пистолет на землю.
Краском хрипло выдохнул, а потом, наотмашь ударил тыльной стороной ладони Брониславу и едва слышно приказал.
— И эту мелкую тварь свяжите! На заставу, всех…
— Ты скоро пожалеешь, что родился на свет, сука! — пообещал Алексей, но дальше ему говорить не дали.
На заставу везли в телеге, валом побросав всех, друг на друга.
А когда добрались, Лекса сразу услышал знакомый хрипловатый баритон.
— Кто такие? Что случилось? Почему не слышу доклада?
— Товарищ командарм! — торжественно отрапортовал взводный. — Ваш приказ исполнен! Захватили группу польских диверсантов! — он запнулся. — Приказ… приказ был уничтожить, но я посчитал нужным захватить, для последующего допроса! Командир взвода Боровик!
— Мой приказ? — удивился командарм. — Какой приказ?
— Приказ уничтожить группу белобандитов и польских диверсантов, планирующих перебраться на нашу территорию для совершения преступлений против советской власти! — отрапортовал уже другой голос. — Нами были своевременно предприняты все необходимые меры для исполнения вашего…
— Ничего не понимаю, — перебил его командарм. — Не припоминаю никакого приказа.
— Так была же вчера телефонограмма за вашей подписью! Вяземцев, немедленно неси журнал…
Лекса попытался приподнять голову, а когда не получилось, негромко окликнул командира.
— Август Иванович…
— Кто это? А ну покажите его…
Алексея немедленно вытащили из телеги.
Бывший командующий Туркестанского фронта, а ныне командующий Западным военным округом, хороший знакомый Алексея, командарм, Корк Август Иванович недоуменно уставился на Лексу, а потом зло гаркнул:
— Вы с ума сошли, мать вашу? Кто диверсант? Лекса Турчин диверсант? Да вы отдаете себе отчет? Кто его избил? Кто, я вас спрашиваю?
Как очень скоро выяснилось, Корк, очень вовремя прибыл на заставу с инспекцией.
Дальнейший разговор происходил уже в кабинете начальника заставы. Лекса все подробно рассказал командарму, а потом только слушал его и прихлебывал чаек, морщась от боли в разбитых губах.
А Корк ходил по кабинету и рычал, словно злая собака.
— Это черт знает что! Почему я ничего не знаю? Да, мне поступило донесение, что на территории Новогрудского воеводства произошло выступление просоветских сил, но и только. Ни слова о наших отрядах за ленточкой. Получается, начальник Разведупра округа действовал за моей спиной? И не подписывал я никакого приказа о ликвидации твоей группы. И тем более, не знал, что запрошено окно на границе. Я ничего не знаю об этом. Кто, мать его?