— Вы врете! Сами себе врете! — с надрывом цедила Маша. — Любовь! Нет никакой любви, сплошные враки. Вы выросли на всем готовом, вокруг вас вились, целовали, тетешкались, уси-пуси, трали-вали, наши золотца, наши пупсики. А мы никогда не будем другими, никогда, поняли? Вы не знаете, что это такое, когда все вас ненавидят! Не знаете, как это, собирать на помойке сгнившую требуху и драться за нее насмерть с такими же маленькими голодными зверями! — она топнула ногой. — Не знаете!
— Знаем, — спокойно ответил Лешка. — Все мы знаем…
За все время с детьми ни Алексей ни Гуля даже словом не обмолвились о своем прошлом. Просто посчитали лишним, не хотели опускаться в общении до уровня найденышей и давить авторитетом прошлого.
— Откуда? — ахнул Сашка.
— Еще несколько лет назад меня самого топтали ногами на том самом базарчике, где мы вас нашли, — начал буднично рассказывать Алексей. — Каждая сволочь считала своим долгом пнуть ногой и хлестнуть батогом маленького грязного, завшивевшего заморыша. Не верите? Старый Аким Татарин еще заставляет детей воровать по карманам? А Матрена Дыра скупает краденое? А Левка Безносый жив или сдох уже? Вижу, что слышали о таких. Да, я тоже воровал, да, я тоже дрался за корку хлеба и тоже ночевал где придется, поэтому знаю, как это. В это самое время, Гуля, совсем еще маленькая, гнула спину на поле под палящим солнцем, стирала в кровь руки и ноги за кусочек черствой лепешки, которую ей бросали, как собачонке.
— Не надо! — всхлипнула Гуля. — Пожалуйста, азизим…
— Надо! — жестко оборвал Лекса. — Пусть знают!
— Но почему вы не говорили… — растерянно прошептала Маша.
— И ничего, выжили, не сломались, как вы, — Лешка не стал ей отвечать. — Нашлись хорошие люди, которые помогли, научили верить. Люди мерзкие сволочи, сволочей и уродов очень много, но хороших людей больше. А вы слабые, вы трусы. Вы живете тем, что причиняете боль другим. И не надо говорить, что вы стали такими из-за других. Идите с глаз моих долой…
Повисла мертвая тишина, а потом Машка с криком сорвалась с места, упала перед Гулей и Лешкой, схватила их за колени и запричитала.
— Простите нас, мама Гуля, папа Лекса, простите, пожалуйста…
Сашка просто стоял с потерянным лицом, по его щекам ручейками текли слезы.
Посадка картошки, очень ожидаемо, попала под угрозу, но Лешка своим волевым решением, все-таки выгнал всех в садик, где жильцы дома нарезали себе огородики. Люди использовали любую возможность, чтобы разнообразить питание.
Вечер провели за морковным чаем и сухарями, Гуля читала детям сказки, а Лешка все еще показательно и фальшиво дулся, сам не понимая зачем, но исправно отыгрывая роль. Он прекрасно понимал, что ничего еще не решилось, главные трудности еще даже не начались, но все равно радовался, оттого, что впереди забрезжил лучик надежды.
А рано утром в воскресенье случилось то, чего Алексей все это время сильно опасался.
Заявился ординарец Семка Ненашев. Стал на входе и радостно осклабился.
— Привет теть Гуль, привет мелкотня! Ляксей Ляксеич, тут такое дело…
— Возвращайся туда, откуда приперся! — зло гаркнул Лекса, потому что понял зачем заявился ординарец. — И скажи, что я плевать хотел на все комиссии вместе взятые. В понедельник у утра приеду, но не минутой раньше. Понял? Кругом, марш!
— Ну, Ляксей Ляксеич! — Семка опасливо шагнул назад и вжал шею в плечи. — Ну не гневайтесь, но там такое началось, такое! Филатов Николай Михайлович и Триковский даже бородищи свои постригли, Павлов бегает, кричит, сущий демон. Слащев запил от потрясения в душе, его мегера Нечволодова, всех материт, к мужу не допускает. А приедут страсть как много начальства. Из штаба РВС, из ЦИК, еще черт знает откуда, сам Троцкий припрется, гутарят. Ну поехали, а? Некрасиво получится, обозлятся на вас. Армия, как-никак, приказ хоть и дурной, но надо исполнять, сами говорили.
— Кобылья жопа… — обреченно ругнулся Лешка. — Чтоб вас кобыле под хвост сунуло…
Алексей был служака до мозга костей, жил службой и любил ее, но сейчас возвращаться в школу не хотелось категорически.
— Езжай, Лешенька! — Гуля погладила мужа по плечу.
— А давайте все вместе! — радостно заорал Семка. — А чего? Я поговорю с Матреной, бабка вам летнюю избу сдаст на недельку! Водичка в озере прямо парная, опять же, яблочки поспели, земляника в лесу. На недельку, отдохнете! Я с мелкими поутру за раками сбегаю, научу как. Айда, я помогу собраться.