– Я не хочу и не имею права вмешиваться в планы и решения военного министерства, хотя, надеюсь, вы понимаете, насколько меня тревожит безопасность царя, царицы и их детей. Судя по всему, у нас сейчас появилась возможность провести неофициальные переговоры об их освобождении. Прежде чем я продолжу, вы должны дать мне слово, что сказанное останется между нами.
– Клянусь, сэр.
(Я отлично понимаю, что сейчас нарушаю клятву, данную своему государю, однако я иду на это лишь потому, что никакого ущерба королевской фамилии мое предательство нанести уже не может. К тому же меня самого постоянно предавали, так что вряд ли моя клятва имеет какую-нибудь моральную силу. Есть и еще одна клятва, которую я дал сам себе. Ее я и выполняю, записывая эту историю.)
– Очень хорошо, – продолжил король. – Обстоятельства складываются так, что для спасения императорской семьи необходимо вступить в переговоры с этим большевиком Лениным, хоть мне подобные действия глубоко отвратительны. Действовать придется конфиденциально.
Я уставился на короля в полнейшем изумлении. Представить себе, что английский моряк вступит в тайные переговоры с кровавым вожаком взбунтовавшейся черни, было просто невозможно. Я не поверил своим ушам.
– К счастью, у нас есть способ связаться с Лениным неформальным образом. К тому же, кажется, нам есть что предложить взамен... – Король внезапно замолчал, и я увидел, что он глубоко взволнован. Когда Георг V продолжил, голос его звучал тихо, почти шепотом. – Нам есть что предложить Ленину в обмен на жизнь и свободу императорской фамилии. – Он откашлялся и охрипшим голосом спросил: – Вы сделаете все возможное для достижения этой цели?
– Конечно, сэр.
Король встал, и мы, остальные, тоже.
– Мне не пристало знать подробности, – произнес король. – Могу лишь дать свое благословение храбрым и великодушным людям, которые попытаются спасти царскую семью. – Он направился к двери. – Благодарю вас, джентльмены. Да хранит вас Бог.
Едва закрылась дверь, как Захаров взял ситуацию под собственный контроль. Он извлек из-под стула маленький портфель, отнес его к письменному столу, придвинул кресло и достал из портфеля чернильницу, ручку и стопку бумаги.
– Садитесь, Кларк, и пишите под мою диктовку. Это письмо...
– Но я не представляю себе, что я могу сделать! – визгливым и дрожащим голосом запротестовал Кларк.
Захаров, не обращая на него внимания, обернулся ко мне:
– Кларк сейчас напишет письмо своему приятелю Ленину, а вы...
– Приятелю?!
Захаров ровным голосом пояснил:
– За полвека, проведенные в читальном зале Британского музея, Кларк познакомился с разными людьми: немецким евреем Марксом, с его приспешником Энгельсом, посеявшими зловредные семена, а позднее с их последователем Ульяновым, он же Ленин, который применил теорию на практике.
– Но я не могу, разве вы не понимаете?! – в отчаянии и ярости воскликнул старичок.
Я увидел, что в его глазах показались слезы.
– Последний раз говорю, Кларк, – сказал Захаров. – Подумайте о вашей жене!
Кларк затрепетал. Честно говоря, мне тоже стало не по себе, ибо в тихом голосе Захарова звучала такая властность, такой заряд силы и угрозы, что словами это не передать. Затем магнат очень мягко сказал мне:
– Кларк находится полностью под влиянием этой троицы. Но у него есть жена, она тяжело больна, а я могу ей помочь. И все равно наш мистер Кларк никак не может ради страдающей жены пойти наперекор своему большевистскому делу. Все же письмо он напишет – не правда ли, Кларк? А вы, Дайкстон, отвезете послание в Россию, Ленину.
Мне показалось, что меня стукнули пыльным мешком по голове. Сначала я был представлен его величеству, затем стал участником важнейшей беседы, а стоило королю выйти из комнаты, как там разыгралась сцена грубейшего шантажа! А теперь еще выясняется, что мне суждено стать посланцем к Ленину! Я уже догадывался, что мне придется так или иначе отправляться в Россию, но и помыслить не мог, к кому именно меня собираются отправить.
– Итак, Кларк, – тихим, но угрожающим голосом произнес Захаров. – Вы ведь называете его по отчеству, не так ли?
Кларк кивнул.
– Вы уверены?
Старик снова кивнул. Я смотрел на него с жалостью. Большевик он был или нет, ему сейчас явно было не до хитростей. Но Захаров предпочел проверить. Он достал из портфеля какую-то бумагу и взглянул на нее.
– Да, совершенно верно. Тогда начинайте так: «Дорогой Владимир Ильич!» Да-да, правильно. – Он смотрел через плечо бедного библиотекаря. – «Рекомендую вам капитан-лейтенанта Королевского флота Г. Дж. Дайкстона, который отправляется к вам с моего ведома и согласия». – Захаров подождал, пока несчастный старик запишет сказанное. – Теперь дальше. «Я знаю, как заняты вы сейчас важными государственными делами, но ради нашей старой дружбы прошу отнестись к поручению капитана Дайкстона с вниманием. Он имеет при себе документ огромной важности, который должен попасть только в ваши руки. Моя жена в последнее время хворает, но теперь я могу обеспечить ей уход и лечение. Она посылает вам горячий привет, и мы оба поздравляем от всей души того, кто сделал первый шаг к осуществлению нашей общей мечты». Та-ак. А теперь посмотрим, как вы подписываете свои письма. Замечательно. «С братским приветом». Очень уместно. Пишите, Кларк, и подписывайтесь.
Библиотекарь сделал, как было ведено. Он писал старомодным каллиграфическим почерком. Письмо получилось чистеньким и аккуратным, несмотря на все терзания человека, его писавшего.
– Теперь конверт, – сказал Захаров. – Сверху написано: «От Вильяма Кларка, Британский музей, Лондон». Ниже припишите: «В.И. Ленину». Вот так, отлично.
Захаров осторожно промокнул письмо и конверт.
– Вы можете идти, Кларк. Ваш чемодан в автомобиле, не правда ли?
– Да.
Кларк поднялся из кресла с видом побитой собаки, а Захаров взял колокольчик и позвонил. В дверях немедленно появился лакей, а я мысленно отметил, что этот властный джентльмен распоряжается в королевском дворце как у себя дома.
– Проводите мистера Кларка к моему авто, – приказал он.
Когда дверь закрылась, я спросил:
– Куда его везут?
– В Испанию, – ответил Захаров, – у меня там есть дом. Жене Кларка пойдет на пользу уединение и солнечный свет. Ему тоже не помешает, хотя сейчас он так, кажется, не думает. И кроме того, – в странных глазах на миг мелькнуло нечто похожее на веселье, – я думаю, что и нам уединение мистера Кларка пойдет на пользу.
Затем Бэзил Захаров достал из портфеля два пакета.
– Вы передадите их, причем нераспечатанными, тем людям, чьи имена здесь указаны. Вот ваш паспорт, все прочие документы.
Я получил от Захарова два тяжелых пакета, каждый запечатанный красным сургучом. Первый был адресован Ленину. Учитывая содержание предшествующего разговора, я ничуть этому не удивился. Но при виде второго имени по моему телу прошла дрожь.
– Но каким образом... – заикаясь, спросил я, – смогу я передать этот пакет?
– Вы должны убедить Ленина, чтобы он позволил вам передать послание адресату, – мрачно заявил Захаров. – Причем адресат должен получить пакет нераспечатанным, а затем поставить свою подпись там, где следует.
Я уставился на магната в полнейшем недоумении. Дело в том, что на конверте значилось: «Его Императорскому Величеству Николаю II, Российскому Императору».
Захаров смотрел мне прямо в глаза. Я буквально чувствовал на себе исходящую от него энергию, как человек чувствует свет солнца. Но в отличие от солнца, тепла от Захарова не исходило – совсем наоборот. У меня по спине пробежали мурашки, и я опустил глаза. Потом раздалось шуршание, я поднял глаза и увидел, что Захаров держит в руках листок бумаги.
– Ваш маршрут, – сказал он.
С Октябрьской революции прошло полгода, и бескрайние просторы России стали полем битвы между враждующими группировками. Мне предстояло отправиться в этот ад по воле стоявшего рядом со мной человека. Я уже догадался, что вдохновитель моей миссии – не кто иной, как Захаров, великий торговец войной и смертью. Совсем недавно я сказал, что моя жизнь принадлежит государю, на самом же деле распоряжаться ею будет Бэзил Захаров.