Н и к о л а й (прибегает, прикладывает руки рупором ко рту). Тише! Хозяин идет… Чораев Семен ведет его…
А л е к с е й. Сюда, что ли?
Н и к о л а й. А черт его знает! Нет… Сам куда-то в сторону подался, а Семен — сюда…
А к т а н а й. Сегодня работу закончили?
Г о л о с а. Кончили! Шабаш!
А к т а н а й. Пойте, пляшите… Понятно?
Н и к о л а й. А завтра в деревне «Ага-пайрем». Соберетесь вечером у качели.
А к т а н а й. Там и закончим наш разговор.
А л е к с е й. Беда только, что хозяйский пес, Семен, пронюхает и обязательно припрется…
А к т а н а й. А уж тут придется Саскавий взять его в работу и… (Жестом показывает, что Саскавий должна увести Семена в сторону.)
С а с к а в и й. Хорошо, Актанай! Я постараюсь… (Улыбнулась.)
А к т а н а й (кивает ей головой. Ко всем). А сейчас отведем глаза этому лягавому. Пляшите, пойте!
Буров откуда-то достает гармонь. Начинаются песни, пляски… Приходит С е м е н, стоит и смотрит. К нему подходит Саскавий. Она говорит с ним о чем-то, улыбается ему, затем они вместе уходят.
Занавес.
У околицы возле дома Тоймета. Видны ворота. Недалеко от них — развесистые деревья. На толстых ветвях двух деревьев А л е к с е й и О л я н а устраивают качели: перекидывают и закрепляют веревки, проверяют, кладут и снимают доски для сиденья. На сцене много н а р о д у, все одеты по-праздничному, прогуливаются, шутят, смеются. Занавес поднимается под звуки песни молодежи:
О л я н а (поправляет доску). Нет, не так, а вот как надо положить.
А л е к с е й. Учить меня будешь?
О л я н а. Надо учить, если голова не варит…
А л е к с е й. Ученого учить — только портить.
О л я н а. Тебя испортишь. Дальше некуда…
А л е к с е й. Оляна, давай хоть напоследки ругаться не будем.
О л я н а. А почему «напоследки»? Умирать, что ли, собрался?
А л е к с е й. Умирать? Я еще пятьдесят лет проживу. Но вот в город хочу податься, в фабричные поступить.
О л я н а. И в деревню больше не вернешься?
А л е к с е й. Не вернусь!
О л я н а. Ну, и не надо. А я замуж выйду.
А л е к с е й. И выходи. А я на другой женюсь.
О л я н а. Как так на другой? А я куда денусь?
А л е к с е й. Вот те и здравствуй! Ты ведь замуж выйдешь!
О л я н а. Так за тебя же, чертушка! За тебя выйду…
А л е к с е й (нежно). Оляна! Садись-ка… Покачаю!
О л я н а (садится на доску и медленно качается, напевая песню).
Алексей обнимает и целует ее.
(Отстраняет его.) Перестань! Люди идут…
А л е к с е й. Качели готовы. Идите качаться.
Д е в у ш к и бегут, смеются, визжат.
1-я д е в у ш к а. Меня покачай, Алексей!
2-я д е в у ш к а. Нет, сначала меня!
Из ворот своего дома выходит Т о й м е т.
А л е к с е й. Ну, ты, стрекоза-егоза, зеленые глаза! Успеешь! Сперва надо стариков покачать. (Тоймету.) Дядя Тоймет! Пожалуйте!
Т о й м е т. Сами качайтесь! Старикам сейчас не до того.
А л е к с е й. Покачайся, покачайся, дядя Тоймет. Вспомни молодость!
Тоймет садится. Алексей и Оляна качают его.
Т о й м е т. Ну, спасибо. Уважили старика. Только вы меня не очень подбрасывайте, — как бы голова не закружилась… Как молодость ни вспоминай, а года-то уж не те!
Останавливают качели. Тоймет сходит.
Спасибо, дети мои! Эх, так ли мы, бывало, качались. До самой перекладины взлетали, а сердце — хоть бы что! Качайтесь, веселитесь!
А л е к с е й. Дядя Тоймет, Актанай из Казани приехал… Сегодня народу кое-что расскажет. Приходи и ты!