– Чепуха, – Тереллин нахмурился – Такой мощный объект не может не указывать свое местоположение. Не может, – повторил он с нажимом. – Не может.
Подойдя к очагу, он помолчал, угрюмо мешая угли кочергой.
– Ладно, ступайте, – кинул он мне, не оборачиваясь. – Не отлучайтесь из города. Будьте готовы явиться немедленно. Передайте то же рыцарю Эйхе вместе с благословением Света. Я тем временем подготовлю новый поход. И никому не сообщайте подробностей вашей поездки! Как всегда. Теперь – ступайте.
В задумчивости я вернулся к себе.
Похоже, меня ждет еще одна поездка к гостеприимным топям. Эта штука действительно важна кому-то.
С одной стороны - плохо. Совершенно нет никакого желания тащиться в эти гиблые места снова, да еще и шарахаться там в поисках артефакта. Так и заблудиться можно! Амулету, похоже, особой веры нет – если он ошибочно указал местоположение один раз, где гарантии, что повторно он сработает как надо?
Но, похоже, это неизбежно. Тереллин имеет обыкновение вцепиться в дело, как бульдог, и не отступать, не добившись своего. В том году мы искали один хитрый амулет. И мне четыре раза подряд пришлось ходить в развалины города Нулн, проведя там, наверное, месяца три, пока я таки не нашел его!
Я вновь поднялся по своей кривой лестнице. Анхель уже лег спать, его босые заскорузлые пятки торчали из-под лестницы.
До чего же тут холодно! Толстенные каменные стены еще хранят зимний холод, и прогреются нескоро. Зимой, конечно, еще холоднее, но в зиму можно на ночь попросить жаровню. Уголь, оставшийся на кухне после приготовления пищи, раскладывают в такие железные корзины и разносят по дормиториям и кельям. Не весть что, но, по крайне мере, засыпаешь в относительном тепле. А сейчас такой роскоши не положено – это монастырь, а не курорт.
Наутро все тело зудело и чесалось. Проклятье!
– Кто спал в моей кровати, пока меня не было? – спросил я Анхеля, принесшего поутру воду.
Тот сделал быстрый жест рукой, указывая пальцем в сторону дормитория.
– Брат Иоаким?
Он кивнул.
Вот старый сукин хрен! Узнал, что я в отъезде, и упросил настоятеля разрешить ему ночевать в моей комнате, пока меня нет. И притащил мне вшей из дормитория.
Как меня все здесь задолбало!
Избавиться от этой напасти невозможно. Стираешь, прожариваешь одежду, а потом раз - и снова полно вшей. Откуда они берутся - непонятно, как будто, Нургл их дери, самозарождаются!
Ладно. Я стащил с топчана шерстяные одеяла и скатал их в куль. Скинул на пол солому. Остались голые доски, тщательно обструганные вручную. Заглянул под них - не стырил ли этот Иоаким мои вещи.
Нет, все на месте. Кольчужный койф,* ложе от арбалета, небольшой топор, одна кольчужная рукавица. Это я приволок из своих предыдущих вылазок.
По правилам монастыря, все это надо было сдать камерарию в общее хранилище. Но, я тут немного на особом положении, а каноник Тереллин отличается редким вольномыслием и на многое смотрит сквозь пальцы. Так что пока все это лежит у меня. И доспех я тоже не отдам. Себе нужнее.
Собрав все завшивленные вещи в один куль, и засунув за пазуху хауберк и рукавицу, я отправился в рефекторий завтракать.
Огромный зал на первом этаже был пуст – все еще молились. Оставив вещи на крайнем столе, я прошел на кухню.
Здесь суетились монахи и новиции, дежурящие сегодня по кухне – ей-богу, как в пионерлагере. В помещении стоял чад от двух огромных очагов, давно требовавших починки. Дальше стояли три хлебные печи - из одной из них уже выгружали горячие круглые хлеба. Келарь и лабазник суетились у котлов, отмеряя точные порции бобов и пшена для загрузки в кипящую воду.
Взяв у старшего диспенсатора половину горячего хлеба и кувшин молока, я присел в оконной нише рефектория** и позавтракал, чем Свет послал. Заходившие в трапезную монахи и послушники посматривали на меня косо. Теоретически, я такой же новиций, как и они, и должен либо молиться со всеми в зале капитула, либо дежурить по наряду от провикария. К тому же, завтракать тут вообще не принято. Сначала два часа молитвы, потом – сразу обед. Конечно, все уже привыкли, что я тут на особом положении, но неприязнь от этого никуда не исчезла.
Утолив голод, первым делом я нашел брата Гиппеля. Он как раз выдавал одежду новеньким зилотам. Те с любопытством посмотрели на меня, так непохожего ни на монаха, ни на послушника.
– Я понимаю, что надоел вам со своими просьбами, но, право же, не могу со смирением выносить то, что вынужден заочно делить ложе с другими братьями, пренебрегающими требованиями чистоты. Нельзя ли пропарить мою постель?
Гиппель понимающе кивнул, и забрал куль с одеялами. Увы, тут вши и иные насекомые - норма, и мои попытки избежать их не вызывают понимания. Камерарий Адабельт мне однажды даже выговаривал за это, считая тягу к чистоте недопустимой гордыней и любовью к роскоши.
Напоследок я взял на кухне крынку кипящей воды, и, снова поднявшись к себе, наконец-то, побрился. Для этого пришлось сначала точить бритву. Каждый шаг тут – целая проблема. То, к чему я привык в своем мире и почти не замечал, здесь без танцев с бубном не получить, а иногда и вообще, ни за какие деньги недоступно.
На воротах в этот раз дежурил Анхель. Еще раз он жестами попросил меня купить ему в городе обещанные цукаты. Эх, на юге это было бы дешевле!
Кивнув ему, я вышел наружу.
Первым делом надо было дойти до оружейника, отдать ему кольчужные предметы для добавлений в доспех.
Мастер и подмастерье сделали с меня множество замеров, попутно расспрашивая про то, каким оружием и как я предпочитаю пользоваться. Как и предупреждал меня рыцарь Эйхе, кавалерийский панцирь трудно было приспособить к пешему бою.
– Доспех очень тяжелый. И пластины у него собраны снизу вверх. В пешем строю вас могут ударить сверху вниз узким кинжалом, и он войдет в сочленение!
– Полагаю, сюрко скроет от противника швы доспеха, и он не догадается так ударить. Но, если можно что-то придумать…
– Без полной переделки – нет.
– Значит, положусь на благосклонность Неизбывного Света. Сколько времени вам понадобится?
– Полагаю, - мастер задумался – что смогу начать через четыре седмицы.
– Только начать? Я надеялся, это займет два-три дня!
Мастер был изумлен.
– Три дня? Это совершенно невозможно!
– Обстоятельства могут потребовать моего отъезда уже в ближайшее время. Все зависит от начальства, а оно, вы знаете, непредсказуемо. Давайте оставим пока серебрение, просто восстановим все крепления. Как быстро вы можете это сделать?
– Если ограничится самым необходимым, и отставить другие заказы, то в шесть дней можно уложиться.
– Прекрасно. Прошу вас, выполните пересборку доспеха в ближайшее время!
– Мы начнем сейчас же. Вам нужно будет прийти еще раз второго дня на дополнительную примерку.
– Хорошо. Мастер Канн, я вижу, что вам трудно рассмотреть предметы вблизи. Вы не думали приобрести очки?
Тот явно заинтересовался.
– Да, сударь, очки мне бы очень пригодились. Но в городе нет таких мастеров. А ехать в Аахенбург или Мариенстад я не могу - слишком много заказов…
– Я знаю мастера в Оденельштадте. Мне самому не доводилось воспользоваться его услугами, но знающие люди утверждают, что он – умелый оптик. Его святейшество викарий прелата Андтага пользовался его услугами и остался доволен!
– Но мне придется ехать в Оденельштадт?
– Не обязательно. Конечно, лучше был бы, если бы вы поехали, но мастер может выполнить очки заочно.
– Это было бы прекрасно, просто прекрасно!
– Тогда я в ближайшем походе заверну в Оденельштадт и закажу для вас пару очков. Обычно за них берут от пяти до десяти гротенов, окончательную сумму мастер скажет после изготовления заказа.
– Буду вам очень признателен.