— Вот именно. Как видите, у меня не было ни малейшего повода желать смерти Флойду, как он себя здесь называл.
Реедер задумчиво разгладил свои усы.
Он прошел несколько шагов по дорожке между розами и вернулся к Питеру.
— Возможно, я действительно ошибся в своих выводах… Давайте начнем с начала. Вернее, с конца: мы с Крэгом обнаруживаем в «Хиглоу-клубе», в комнате номер тринадцать бездыханного молодого человека. Инспектор опознает в нем мистера Флойда, женившегося накануне на вашей дочери. Естественно, возникает вопрос: кто мог желать смерти мистера Флойда? Ответ гласит: мистер Джон Грей, мистер Питер Кен и молодая женщина, которая некоторое время служила горничной в вашем доме под именем Лилы. Начнем с мистера Джона Грея. Он любит вашу дочь и должен был испытывать все муки ревности, присутствуя на ее свадьбе. Мало того, он, конечно, узнал в муже своей любимой того самого подлеца, по чьей вине он попал в тюрьму. Я в свое время занимался делом о подмене лошадей и знаю, что говорю. Но и это еще не все: Мистер Грей каким-то образом узнал, что Флойд уже женат под своим настоящим именем и, следовательно, двоеженец…
— Может быть, ему проболтался Эммануил, когда они вместе ехали в поезде? — предположил Кен. — Старик Легг собирался выбросить Джонни из вагона и потому мог себе позволить с ним разоткровенничаться.
— Возможно. Так или иначе, но он узнал об этом и поручил моему частному детективному агентству спасти девушку из лап негодяя.
— Еще раз благодарю вас.
— При этом я узнал о том, что Флойд и Джеффри Легг — одно и то же лицо, что это лицо является двоеженцем и что мистеру Грею все это известно. Следовательно, у мистера Джона Грея были очень веские причины для того, чтобы попытаться отомстить Флойду.
— Пожалуй. Но сегодня утром он не выходил из дому: отлеживался после падения из поезда, — возразил Кен. — Значит, в Джеффри стрелял не Джонни.
— В таком случае как вы объясните эту записку?
Реедер вынул из кармана бумажку и развернул ее перед Питером.
Кен внимательно прочитал ее от обращения «Дорогая Мэри!» до подписи «Джонни».
— Судя по содержанию письма, его не мог написать никто, кроме мистера Грея, — проговорил сыщик. — А здесь точно указаны время, место покушения, а также положение пострадавшего в комнате. Напрашивается версия о том, что мистер Грей передал эту записку вашей дочери, а она в спешке обронила бумажку, когда мой агент выводил ее из отеля. Джеффри обнаружил записку и явился на свидание, чтобы снова похитить Мэри. Мистер Джон Грей, придя туда раньше вашей дочери, увидел сидящего спиной к нему врага, не удержался от искушения и выстрелил ему в спину.
— Этого не было и не могло быть, мистер Реедер.
— Почему?
— Во-первых, Джонни в это время лежал в постели.
— Откуда вы знаете?
— Ему звонила по телефону Мэри. В десять часов утра.
— Из дому?
— Да. Как видите, она тоже не собиралась никуда идти. А, во-вторых, почерк, которым написана записка, не имеет ничего общего с почерком Джонни.
— Надеюсь, вы не предлагаете мне версию, согласно которой Джеффри сам написал эту записку, а потом пошел в комнату номер тринадцать и пустил себе пулю в спину?
— Конечно, нет. Это абсурд.
— А мистер Грей записку не писал и в Флойда не стрелял?
— Да.
— Значит, Джеффри получил эту записку от кого-то другого. Может быть, ее написала Мэри?
— Ни в коем случае! — воскликнул Кен. — Не впутывайте сюда мою дочь!
— Почему она не могла этого сделать?
— Да присмотритесь же внимательно: записка написана мужским почерком!
Реедер развернул бумажку.
— Действительно. Но по той же причине ее не могла написать и Лила. Из троих подозреваемых это мог сделать только один… Его зовут мистер Питер Кен.
Кен улыбнулся.
— Между «мог» и «сделал» очень большая разница. Вы не находите?
— Нахожу, Но ответьте мне честно и откровенно: вы могли быть в отеле «Карлтон», в номере вашей дочери, вскоре после того, как я забрал ее оттуда, или вы там были?
Питер молчал.
— Я не снял наблюдение с ее номера, чтобы проконтролировать действия Джеффри после его возвращения. Если бы он поднял на ноги банду своего отца и штурмовал бы вашу виллу, то мне не мешало бы вовремя узнать об этом. Должен признаться, что его успокоила именно записка: она дала ему надежду на легкий реванш. И Джеффри лег спать. Когда же я отпустил по телефону своих агентов, они собрались было уходить, но тут в номер Флойда вошли вы. Агенты задержались и проследили за вами. Вы вскоре выбежали из номера, бросились к портье и стали звонить по телефону. Затем вернулись в номер и пробыли там несколько минут. Я правильно описываю внешний ход событий?
Кен кивнул.
— Зачем вы вернулись в номер? Не для того, чтобы подождать молодых, иначе вы не ушли бы так быстро. Значит, вы уже знали, что Мэри туда не вернется. Вам это сообщили по телефону?
— Да.
— Кто?
— Сначала Джонни сказал, что Мэри дома. Потом я позвонил ей.
— В таком случае, у меня есть все основания предполагать, что вы вернулись в номер, чтобы написать и оставить там эту записку. Я думаю, что вы до этого узнали от мистера Грея о том, что он нездоров и, следовательно, не появится утром к «Хиглоу-клубе».
— Он сказал мне тогда, что старик Легг выбросил его из поезда.
— Где вы были во время покушения на жизнь Джеффри?
— Завтракал у инспектора Флагерти.
Реедер усмехнулся.
— У вас, как всегда, безукоризненное алиби!
— А вы предпочли бы увидеть меня с пистолетом за спиной этого подлеца?
— Мистер Кен, — тихо проговорил сыщик, — если бы так обошлись с моей дочерью, то…
— То что бы сделали вы?
— Не знаю. Возможно, что я и взялся бы за пистолет…
— Зачем? — лукаво спросил Питер. — Ведь вы могли бы потребовать дочь обратно через суд…
— Во всяком случае, я очень рад, что вы так кстати позавтракали у Флагерти, — сказал вместо ответа сыщик.
— А кто же, все-таки, стрелял в Джеффри?
— Его отец.
— Вы в этом уверены?
— Да.
— Почему?
— По многим причинам. Одна из них заключается в том, что Эммануил в то утро получил письмо и помчался в клуб.
— Вы следили за ним?
— Нет. У меня есть показания портье гостиницы, в которой живет Эммануил, и швейцара Стивенса. Старый Легг вошел в клуб, убедился в том, что там никого нет, и тут же вышел на улицу. Зачем ему нужно было в этом убеждаться? Очевидно, для того, чтобы обойти дом, влезть по пожарной лестнице и без свидетелей покончить со своим врагом.
— Врагом?
— Конечно. Только приняв сына за врага, можно выстрелить ему в спину. Хотелось бы мне знать, за кого он принял Джеффри… Вы не удовлетворите мое любопытство? Ведь письмо, которое получил Эммануил, вероятно, тоже было написано вами.
— Почему вы так думаете?
— В той записке должны были быть указаны те же время и место, что и в этой. И серьезная причина, заставившая Эммануила лететь, сломя голову, — на это указывает весьма небольшая разница между временем получения той записки и временем прихода старого Легга в клуб. Возможно, что Эммануил действительно сболтнул в поезде мистеру Грею что-нибудь лишнее, а теперь узнал из записки, что тот жив и собирается «настучать»…
— Зачем вы мне все это говорите? Если бы вы не спасли мою дочь и не отказались затем от вознаграждения, то я подумал бы, что вы просто хотите выжать из меня деньги. Или вы собираетесь изложить свои соображения Крэгу?
— Ни то, ни другое, мистер Кен. При всем моем уважении к инспектору, я должен сказать, что он никогда не сможет доказать ваше участие в покушении на Джеффри. Даже если я сообщу Крэгу все то, что уже рассказал вам, и то, о чем не счел нужным упоминать.