— Тарр слушает.
— Это Энн Нельсон,— отчетливо произнесла Энн.— Извините, что пришлось вас разбудить...
— Не стоит извинений,— сказал Тарр.— У меня сегодня выходной. Я отдыхаю у сестры.
— Да? — Она постаралась вложить в одно слово все свое безразличие и недоверие.— Я получила письмо от матери. Я подумала, что вам следует узнать об этом как можно быстрее.
— Письмо от матери?..— похоже было, что Тарр сильно удивлен.— Когда его отправили?
— На конверте отметка от 4 июня, Беверли Хиллз.
— Нельзя ли прочитать мне это письмо прямо сейчас?
Энн прочла вслух:
Моя дорогая бэби Энн!
Я только что узнала о твоем наследстве от человека, который, так сказать, пожелал остаться неизвестным. По некоторым причинам, он интересуется тобой и мной и задает довольно деликатные вопросы о прошлом.
Как ты знаешь, я сейчас нахожусь в весьма стеснительных финансовых обстоятельствах, не говоря уже о моем ужасном здоровье. У меня постоянные головные боли из-за мигрени, я от них просто схожу с ума! Надеюсь, ты не откажешься поделиться своим богатством со мной. Мне, как никогда, нужны поддержка и удача, чтобы встряхнуться.
Думаю подъехать через день-два и обязательно загляну. Уверена, что придем к полюбовному соглашению.
Пока, ЭЛЭЙН.
Помолчав, Тарр спросил:
— Вы узнаете почерк, мисс Нельсон?
— Почерк, несомненно, ее.
— Само письмо имеет дату?
— Нет. Сразу идет текст.
— Что она имеет в виду, говоря о «деликатных вопросах, касающихся прошлого»?
— Не знаю.
— А человек, «который предпочел остаться неизвестным», кто это может быть?
— Абсолютно никакого понятия.
— Как насчет обращения «бэби Энн»? Она всегда так начинает письмо?
— Она может назвать меня как угодно: «длинный нос», «постреленок», один раз она написала: «несчастный маленький оборвыш!» — словом, все что угодно, только не «Дорогая Энн».
— Интересно. Она не пишет обратный адрес?
— Нет.
— А на конверте?
— И на конверте нет. Просто печатными буквами написано: «Энн Нельсон, Гранада авеню, 69, Сан-Франциско». И все.
Тарр хмыкнул.
— Это ее обычная манера писать?
— Там, где речь идет о моей матери, ничего не может быть типичного.
— Понятно... Мне обязательно надо исследовать это письмо. Как насчет завтра?
— Завтра последний день занятий в школе, я освобожусь после двенадцати часов. Если это вас устроит, я заеду в офис. Есть еще один момент, по которому мне необходим ваш совет.
— Если только это не касается выгодного помещения вашего капитала. Я самый никудышный бизнесмен в стране.
Энн не удостоила ответом шутку Тарра.
— Я заеду ближе к часу.
— Буду ждать вас в час.
В четверг вечером позвонил адвокат и уведомил ее, что издано постановление, делающее ее законной наследницей состояния ее отца и что он получил полномочия на перевод акций и других ценных бумаг на нее. Необходимо было подписать документы, опись имущества, статьи актива и пассива, зарегистрированные судом. Энн договорилась о встрече с адвокатом в понедельник.
На следующее утро Энн выбрала одежду с особой тщательностью: этот день мог оказаться последним в ее учительской карьере. К тому же она потом сразу же поедет в Сан-Рафаэль. Несмотря на то, что она не одобряла поведение Тарра, его лицемерие и распутство, она не хотела бы выглядеть небрежно одетой рядом с его вульгарными подружками. Может, ему нравилось, что они вульгарные и толстые? Ну и что? Вкусы Тарра ее не волновали.
Энн надела совершенно новое темно-синее с белыми аксессуарами платье, которое, как она знала, очень ей шло.
Утро пронеслось быстро, в двенадцать ученики разошлись по домам. Оставалось еще заполнить кое-какие документы, но это — на следующей неделе. Она попрощалась с коллегами и поехала в Сан-Рафаэль.
Тарр официально ее поприветствовал. По его взгляду Энн поняла, что ее старания не пропали даром. Он сопроводил ее в кабинет, где они уже бывали раньше и без лишних преамбул сказал:
— Давайте посмотрим письмо.
Энн протянула ему конверт. Тарр сначала тщательно его исследовал. Затем, вынув письмо, несколько минут пыхтел над ним. Энн в конце концов охватило беспокойство.
— Ну что?
Тарр сказал ничего не выражающим голосом:
— Вы разрешите забрать его?
— Пожалуйста.
Он с преувеличенной осторожностью положил письмо на край стола, откинулся на спинку стула и испытующе поглядел на Энн.
— Что вы сами думаете об этом письме?