Роланд сидел, уставившись на доску, минуты две, Александр не проявлял признаков беспокойства. И вот фигуры ожили, каждая, вступив в игру, обрела свой характер.
Роланд сыграл конем KB3; Александр слегка улыбнулся и подвинул пешку на Q4. Роланд сходил пешкой OKt3. Александр пожал плечами, переставил пешку на QВ4. Роланд сходил пешкой K3; Александр — конем QВ3, и Роланд освободил своему слону ход по диагонали.
Наконец Александр отпустил замечание:
— Я вижу, ты ушел вперед в своем мышлении лет на шестьдесят.
— Когда я играю ради собственного удовольствия, я играю свою игру,— сказал Роланд.— Когда я играю, чтобы выиграть, я играю твою игру.
— Посмотрим.
Игра продолжалась с бесконечными предосторожностями. Александр разменял пешки, через некоторое время разменяли коней, но игра шла без перевеса на чьей-либо стороне. Александр сосредоточил свои фигуры в центре доски, фигуры Роланда разбрелись с большей свободой. Джиэйн с полчаса следила за игрой с террасы, в согнутых спинах двух мужчин чувствовалась напряженность. Она резко отвернулась и стала смотреть на океан, где догорал нежный, абрикосового цвета закат. Первые звезды засветились над темными очертаниями гор, внизу, в долине, уютно мерцали другие огни — в домах, на фермах, а там, где угадывался Инисфэйл, рассыпалась целая плеяда огней.
Джиэйн вернулась к игрокам в гостиной. Александр собирался сделать ход; он сделал его в своей внушительной манере, как бы совершая нечто беспощадное и неизбежное. Он излучал спокойствие и уверенность. Роланд пребывал в задумчивости. Назревал кризис; Джиэйн ясно это видела, видела, что Роланду это не предвещало ничего хорошего. Она снова отвернулась. Энн не могла разобраться в своих чувствах, а может, это было чувство, которому еще не было названия.
Она ушла в спальню.
Игра продолжалась. Александр с презрительной надменностью отложил рокировку, чтобы сохранить атакующий момент — эта стратегия дала свои плоды, когда он вынудил Роланда пойти на размен слонов, что поставило под сомнение защиту королевского фланга противника. И тут Роланд неожиданно двинул вперед ферзя.
— Шах,— сказал он.
Александр изучил ситуацию. Угроза была не особенно весомой. Более того, она казалась необоснованной. Он выдвинул пешку, блокируя опасную диагональ и нападая на ферзя. Но Роланд вместо того, чтобы убрать королеву, вывел вперед коня. Если бы Александр взял ферзя, создалась бы вилка: под ударом оказывались и король, и ферзь. Александр прикусил губу и благоразумно передвинул ферзя, Роланд сделал конем шах и следующим ходом выиграл пешку, которую Александр оставил без защиты. Кризис несколько ослаб. У Роланда была лишняя пешка, но преимущество сводилось на нет позицией королевской ладьи Александра, которая завладела открытой вертикалью.
Джиэйн, укрывшись в спальне, пыталась читать. Буквы сливались перед глазами. Она прислушивалась к звукам из гостиной. В конце концов она опять вышла на террасу. Насколько она могла судить по расположению фигур, игра шла ровно. Глядя на мужчин, она почувствовала жалость к ним обоим. Каждый из них был по-своему беспомощным, как ребенок, как шахматные фигурки, которые сейчас пытались создать на доске подобие настоящей жизни.
Она побрела в гостиную и появилась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Роланд делает ход пешкой, потом откидывается назад с видимым облегчением.
Александр уставился на доску. Наконец он взялся за фигуру и с силой передвинул ее. Когда он сходил, Роланд почти небрежно толкнул вперед своего ферзя. У Александра отвисла челюсть, он с нескрываемым недоумением взглянул на Роланда. Затем взял пешкой ферзя, и Роланд двинул коня.
— Шах.
Черный король отступил. Еще один ход конем.
— Шах.
Черный король оказался в трудном положении, от ферзя его отделяла пешка, которая взяла белого ферзя. Черный король отступил на клетку ладьи, и снова белый конь сделал ход.
— Мат.
Лицо Александра побелело от гнева. Он схватил черного короля и швырнул его на пол. Затем вскочил и повернулся к Джиэйн.
— Собирайся! — прорычал он.— Я проиграл.
Джиэйн, стоя в тени, покачала головой. Она заговорила тихо и спокойно. Слова будто повисали в воздухе.
— Я не твоя, и ты не можешь отдать меня. Если бы кто-то из вас удосужился спросить мое мнение, этой дурацкой игры никогда бы не было.