Он сказал официальным тоном:
— Если все в порядке, я пойду.
— Я вовсе не такая уж бесчувственная,— заметила Энн.— Просто мы с отцом никогда не были близки.
— Ну что ж, мне пора идти.
Он ушел. Энн набрала GL 4—4010 и попросила инспектора Томаса Тарра. Легкий, с хрипотцой голос ответил:
— Инспектор Тарр слушает.
— Это Энн Нельсон. Мне только что сообщили об отце.
Голос Тарра посуровел.
— Да, да, мисс Нельсон. Дело очень неприятное.
— Что случилось?
— Сегодня утром вашего отца нашли мертвым в его доме. Мы еще не закончили расследование, но обстоятельства, похоже, указывают на самоубийство.
Энн с недоумением уставилась на телефонную трубку.
— Вы сказали — самоубийство?..
— Да.
— Я не верю в это.
— Других объяснений пока найти не удается.
— И все же я не верю. Когда это случилось?
Тарр явно осторожничал.
— Точных данных у меня пока нет. Но он был мертв уже по крайней мере несколько дней.
— Невероятно,— сказала Энн.— Все, кто когда-либо знал моего отца... Это чудовищно!
— Он никогда не заговаривал о самоубийстве?
— Никогда. Хотя...
— Значит, упоминал об этом?
— Нет.— В голосе Энн появились такие же осторожные нотки. Когда я виделась с ним в последний раз, мне показалось, что он чем-то озабочен, но это было несколько месяцев тому назад, он только что расстался со своей женой.
— Он был в состоянии депрессии?
— Но не до такой степени, чтобы покончить с собой. Он говорил что-то о «переходном состоянии», в котором он находится, но я не поняла, что он имел в виду.
— Похоже, он был довольно странным человеком.
— Так оно и было.
— Вы его ближайшая родственница?
— Единственная родственница. Мне, видимо, и придется всем этим заняться — похоронами и всем прочим.
— Думаю, вы сами решите, что делать. Нам нужно от вас официальное опознание.
— Боже мой, это действительно необходимо?..
— Боюсь, что да.
— Сегодня?
— Нет, это не обязательно. Дело в том, что мое дежурство сейчас заканчивается. Что, если вам позвонить утром, а может, вы подойдете сюда, скажем, часов в десять?
— Я буду у вас в десять часов.
— Тогда до завтра.
Энн медленно поднялась со стула и с минуту стояла посреди комнаты, потом налила себе еще стакан хереса, снова села. Шок прошел, его место заняло чувство, очень близкое к благоговейному ужасу. Самоубийство! Инспектор Тарр сказал это вполне определенно; верит она или не верит — ей придется принять это объяснение.
Она вспоминала своего отца, каким знала его многие годы: человек он был сложный и непостоянный; высокий и худощавый, с резкими орлиными чертами лица и копной густых, рано поседевших волос. Много раз Энн пыталась найти разумное объяснение тем принципам, согласно которым жил ее отец. Всегда она приходила к одному и тому же выводу. Роланда Нельсона — если грубо, в общих чертах, обрисовать ситуацию — абсолютно не интересовало ничье мнение, кроме собственного, и зачастую он поступал так, что это до основания разрушило бы репутацию и достоинство менее уверенного в себе человека. Она вспоминала их встречу прошлым летом. Энн наскочила на него в художественном салоне, куда он поместил несколько своих абстрактных скульптур, цинично изготовив их из разного металлического хлама. Явно подрывая свой бюджет, он пригласил Энн пообедать в лучший ресторан города.
За кофе он упомянул, как бы не придавая этому большого значения, что он и его вторая жена решили разойтись.
Энн, привыкшая к капризным, явно из чувства самосохранения поступкам и оценкам отца, не удивилась. Она лишь выразила мягкое неодобрение.
— Тебе так повезло с Перл — она была для тебя просто находкой!
— Разумеется, она хорошая женщина. Слишком хорошая. И она старалась. Слишком старалась! Когда предвосхищают каждое мое желание, мне становится не по себе. А уж когда я и сам еще не знаю, какое будет желание...
— Надо было дать ей время — она бы поняла, что от нее требуется. Вы были женаты всего шесть месяцев.
— Шесть с лишним. Нет, все! Все кончено. Капут. Я сейчас на перепутье.
— Что ты имеешь в виду?
— Вношу кое-какие изменения. Переставляю мебель в комнатах. На это нужно время.
— Где ты сейчас живешь?
— За городом, возле Инисфэйла. Неделями ни с кем не встречаюсь. Ты не представляешь, как мне это по душе.
— Полагаю, ты целиком ушел в искусство,— сказала Энн с иронией, намекая на его авангардистские скульптуры.
Роланд улыбнулся своей неопределенной улыбкой и подозвал официанта, чтобы расплатиться.