— Вы... вы,— сказала Энн,— вы каждого подозреваете в подлости! — и гадкий же вы человек!
Она пошла к дому. Эдгар Модли рывком тронул машину с места; трейлер, колотясь о бампер, дернулся следом.
У входа в дом Энн остановилась, чтобы в первый раз по-настоящему разглядеть персидские миниатюры. Они были заключены в футляр из двух половинок; половинки защелкивались, и получалась изящная коробочка из слоновой кости с затейливой резьбой. Серебряная филигрань образовывала на поверхности два медальона, внутри которых серебряные линии ветвились и разбегались по разным направлениям, образуя тысячи переплетенных между собой узоров, украшенных листочками из бирюзы, цветочками из ляпис-лазури, киновари и черного янтаря.
Сами миниатюры крепились к внутренней части футляра. На рисунках был изображен сад на склоне горы, у подножия которой виднелся город в ярком полуденном свете на одной стороне и в голубой полночной дымке — на другой. По саду, освещенному солнцем, шествовал принц—рыцарь в окружении четырех советников. Нубийский раб протягивал шербет, на парапетах застыли вооруженные воины. В ночном саду принц возлежал с томной одалиской. Все ее одеяние составляли прозрачные шальвары: по плечам струились черные косы.
Энн развернула листок бумаги. «Сад Турханбея. 1470—1520. Герат». Энн закрыла коробочку и понесла к своей машине. Какая красивая вещь, настоящее сокровище. Она могла теперь понять негодование Эдгара Модли.
Она вернулась в дом. Мартин Джоунз стоял посредине гостиной. Энн заметила, что настроение у него изменилось. Он опять держался враждебно. Из-за того, что они остались вдвоем? Боялся он ее, что ли? Она подхватила охапку книг и понесла к машине. С мрачной любезностью Джоунз стал ей помогать. Когда погрузили последние книги, Энн упаковала четыре шахматные доски с фигурами. Ей было не по себе, когда она убирала фигуры неоконченных партий — им суждено было остаться такими навсегда. Надо не забыть уведомить четырех его корреспондентов о смерти их партнера.
Она в последний раз обвела взглядом кабинет, письменный стол, пустые шкафы. Не осталось ничего, что ей хотелось бы сохранить у себя. Она вернулась в гостиную раскрасневшаяся и уставшая. Джоунз деликатно спросил:
— Что вы собираетесь делать с одеждой?
— Отдать кому-нибудь.
— Тогда оставьте ее здесь. Одному из моих рабочих она будет впору.
— А как быть с машиной Роланда, может, он и ее возьмет?
— Думаю, не откажется.
— Я вышлю вам по почте свидетельство на владение этой машиной.
Энн медлила, хотя пора было уходить.
— Я дарю вам письменный стол,— сказала Энн.
— Спасибо.
Джоунз, оказывается, не забыл еще об одном.
— Раз уж я согласился прочитать эту идиотскую книгу, я сдержу слово. Но это не значит, что она мне понравится.
— В любом случае это пойдет вам на пользу. Вдруг вам захочется побывать в Венеции. Или, не приведи господи, прочитать еще одну книгу.
Он состроил привычную кислую мину.
— Вряд ли.
— Вы можете прислать мне книгу бандеролью, когда прочитаете.
— У меня нет вашего адреса, — буркнул он.
— Сан-Франциско, Гранада-авеню, 50, квартира 65.
Он записал адрес.
— Раньше чем через три месяца книгу не ждите. Может статься я захочу прочитать ее сзаду наперед, чтобы выяснить, не станет ли она от этого более понятной.
— Уверена, что так вы и сделаете. Благодарю вас за помощь, господин Джоунз.
Было похоже, что Джоунз собирается сказать что-то катастрофическое, но вместо этого он крутнулся на каблуках и скрылся в доме. Энн готова была прибить его за это.
Она размашисто зашагала к машине и, взяв с места большую скорость, уехала.
Глава IX
Энн приехала в Сан-Рафаэль незадолго до 3-х часов, голодная, как волк, она остановилась у кафе, чтобы перехватить на ходу сэндвич. Никакого сомнения: необходимо сообщить инспектору Тарру обо всех событиях дня. Тарр, с его непрошибаемым тщеславием, решит, конечно, что ее заставила позвонить безрассудная страсть. Это несколько ее раздражало. Но пусть думает, что хочет.
На станции техобслуживания она освежилась и лишь потом позвонила в офис шерифа. Тарра вызвали, и он сказал, что да, он хотел бы с ней увидеться. Не могла бы она подъехать к офису? Или она предпочитает встретиться с ним где-то еще?
Офис прекрасно ее устроит, сказала она тоном, который, как она надеялась, охладит пыл этого Дон-Жуана и поставит его на место.