Энн спросила:
— Где был мой отец, когда вы его обнаружили?
Тарр показал на стул у письменного стола.
— Пистолет лежал на полу.
Энн повернулась, закрыла дверь, открыла ее, снова закрыла. Дверь входила в дверную коробку плотно со всех сторон. Она ворчливо заметила:
— Да, надо признать, что щели, чтобы просунуть веревку, провод или металлическую пластинку, нет.
Тарр удивленно посмотрел на нее.
— К чему вы это говорите?
— Меня не убедили пока в том, что Роланд совершил самоубийство.
Тарр закрыл дверь, заложил ее на засов и закрепил его старомодным приспособлением.
— Вот так была заперта дверь. Могу в этом поклясться, сержант Райан — свидетель. Посмотрите на болт. Он укреплен на стене, а не на двери. Необычно, зато надежно. А это приспособление,— он снова продемонстрировал его действие,— закрепляет болт. Дверь, запертую на засов, открыть невозможно, если не поможет кто-то изнутри. Но, как бы там ни было, дверь была заложена на засов и болт зафиксирован — одного этого достаточно, чтобы дверь никто не открыл.
— Но зачем ему понадобился засов? Это не кажется вам странным?
— Я так и думал, что вы спросите об этом.
— Я думала, вас как инспектора интересуют именно такие детали — странные, неожиданные.
Тарр сокрушенно заметил:
— У меня и с простыми деталями хлопот предостаточно... Да, это очень странный засов. Я спрашивал Джоунза — владельца дома — он не знал, что его установили. Дом этот новый, ваш отец был первым жильцом. Надо было видеть, как рассвирепел Джоунз из-за этого засова.
— Зачем он понадобился Роланду? Странно.
Тарр пожал плечами.
— Я видел вещи и более странные. Между прочим, вы обратили внимание — он закреплен прочно, на совесть.
Энн подошла к камину и заглянула в дымоход.
— Я уже проверял! Там отверстие — не больше четырех дюймов шириной и то, когда заслонка открыта. А она была закрыта, как сейчас, и зафиксирована.
Он топнул по полу.
— Пол под ковром покрыт виниловыми плитками, а дальше — бетонная балка. Стены и потолок,— он огляделся,— самые обычные: фанера, штукатурка... Проникнуть сюда, не оставив следов, невозможно, разве что сам дьявол тут побывал... Вот хоть это окно.— Он жестом пригласил Энн посмотреть.
— Смотрите. Когда вот эта ручка повернута книзу, окно прочно запирается, в щель даже воздух не проникает. К тому же изнутри к рамам надежно прикреплены сетки от мошкары — они и сейчас на месте.
— А стекла? Их могли вынуть, разбить, потом заменили.
Тарр покачал головой.
— Выйдите наружу и проверьте сами. Вся шпаклевка на месте и видно, что ей не один год.
— Не один год? Вы же сказали, что дом новый.
— Одно другому не мешает. Может, Джоунз использовал купленную по случаю старую застекленную раму. А может, это его собственное окно, которое он не использовал при строительстве прежнего дома. Или он купил его у поставщика, а у того оно пролежало несколько лет. Дело не в этом. Главное — замазка старая и не нарушена. По крайней мере, была такой, пока я не разбил стекло.
Он отвернулся от окна и посмотрел на стул около письменного стола.
— Вы знали, что у отца был пистолет?
— Нет, не знала.
— Это Смит-энд-Вессон, револьвер 38-го калибра. Такая аккуратная штучка с коротким носом. Он лежал, почти касаясь пальцев правой руки. Только не говорите мне, что ваш отец был левшой.
— Он не был левшой.
— Значит, это был либо несчастный случай, либо самоубийство. Вероятность несчастного случая ничтожно мала. За эту версию говорит только тот факт, что не была найдена предсмертная записка, да еще то, что вы считаете своего отца не способным на самоубийство — не тот темперамент. Все же не всегда при самоубийстве находят записку, и каждый год тысячи людей приводят в недоумение своих родственников, добровольно уходя из жизни.
— Но почему? Почему он должен был покончить жизнь самоубийством, пойти на такой безрассудный шаг? У него было все, чтобы жить безбедно.