Зося и Адась мало обращали внимания на брата. Но Анка, вернувшись домой, сразу заметила, что с ним что-то неладно.
— У тебя какое-нибудь огорчение?
Игнась с минуту колебался: сказать или нет? Но его слишком тяготило дневное происшествие. Рассказал.
Анка вскочила со стула.
— Мы должны сейчас же идти в полицию. Расскажешь все как было.
Игнась побледнел. В полицию? Но Анка была права. Руки у него слегка дрожали, когда он снимал с вешалки фуражку.
— Ничего не бойся. Говори смело. Ведь у того могут отобрать шоферские права, посадить его в тюрьму!
Шли молча. У Игнася подкашивались ноги. Он мечтал, чтоб случилось что-нибудь такое, что помешало бы им дойти до этой полиции. Уж лучше бы его переехал автомобиль!
— Вот здесь, — спокойно проговорила Анка.
Они вошли. У Игнася в глазах мелькали черные пятна. Он даже не заметил дежурного полицейского.
— По какому делу?
Анка толкнула брата в бок, но Игнась не мог выдавить из себя ни одного слова. Она заговорила вместо него:
— Мы по поводу несчастного случая с автомобилем на Широкой улице. Брат хочет дать показания.
Дежурный пристально посмотрел на мальчика и достал из ящика чистый лист бумаги. Записал имя, фамилию. Игнась овладел уже собой и дрожащим, но ясным голосом рассказал все. Как он думал о голубях Янека и совсем не смотрел по сторонам. Как шофер давал гудки, как пытался его объехать. Перо скользило по бумаге, полицейский расспрашивал о подробностях. Потом позвонил куда-то по телефону.
— Правильно, все сходится. Шофер показал то же самое. Но свидетели что-то говорят совсем другое.
Игнась повторил еще раз, как было дело, как собрались люди и кричали на шофера, хотя тот был не виноват.
Наконец, полицейский сказал, что они могут идти. Удивительно хорошо и легко стало на душе у Игнася. Какая умница эта Анка! Ведь собственно надо было с самого начала так сделать. Подойти к тому полицейскому на улице и сказать, что шофер говорит правду. И что виноват он, Игнась. Хотя, сказать по правде, виноваты голуби Янека Рудавского.
Три дня спустя к ним пришел шофер. По-видимому, в полиции ему дали адрес Игнася. На щеке у него видна была красная узкая полоска — след несчастного случая. Шофер подал Игнасю руку, как взрослому человеку.
— Молодчина ты, хоть и не умеешь ходить по улице. У меня жена, четверо детей. Если б ты не заявился, у меня отобрали бы права, а тогда хоть с моста да в реку! А так неприятности, конечно, будут, да это уж не то. Молодчина!
Очень славный был этот шофер. Он просидел довольно долго. Разговаривал с детьми. Рассказывал, как водят машину. А на прощанье сказал Игнасю:
— Моя стоянка там, на Широкой. Если захочешь прокатиться, приходи.
Глава XVII
НОВАЯ КВАРТИРА
Уже давно ходили по всему дому эти слухи, но дети как-то не обращали на них внимания. Анка остолбенела, когда булочница остановила ее как-то на лестнице.
— Ну как, вы переезжаете, что ли?
Анка не поняла, в чем дело.
— Почему мы должны переезжать?
— Разве ты не знаешь? Этаж надстраивают. Обе эти комнаты под крышей будут сносить.
— Сносить?
— А что же ты думаешь? Как же им иначе надстраивать? Спроси у дворника, он тебе скажет.
Анка быстро спустилась во двор. Дворник только кивнул головой.
— А как же, надстраивают этаж! Хозяин все собирался, все собирался, уже казалось, что из этого ничего не выйдет, да вот и собрался. Что ему эти две комнатки! Целый этаж надстраивает. Несколько квартир устроит, сразу квартирной платы прибавится.
Вся кровь отлила от лица Анки.
— А мы? — глухо прошептала она.
— Ну что ж, придется переезжать. Пока время еще есть, так я вам и не говорил. Зачем вас огорчать? Я говорил с хозяином, чтобы как-нибудь это уладить. Да что ж, ни одной квартиры нет свободной. Придется вам поискать. Вам и девочке фруктовщика.
— Хеленке!
— Ну да, Хеленкой ее, кажется, зовут. Я тут ничего не могу сделать, — прибавил дворник, упорно глядя куда-то в сторону, чтобы не видеть, как жалобно вздрагивают губы у Анки, как дрожат у нее руки.
Она повернулась и медленно пошла к себе наверх.
Тихо скрипнула дверь комнатки. Их комнатки. Столько времени они тут жили, столько пережили плохого и хорошего. А теперь надо отсюда выезжать.
Сестры и братьев не было дома. Зося пошла с Адасем гулять. Игнась убежал к какому-то товарищу. Анка села у стола и смотрела на чисто выбеленные стены, на картинку с березами. Как это может быть, что скоро эта комнатка уже не будет принадлежать им? Что придется бросить все это, оставить соседей, с которыми сошлись так близко в минуты горя и радости? Не встретишь уже больше на лестнице толстухи Матильды. Не зазвенит тонкий голосок Иоаси, горничной доктора. Не будет больше слышно со двора голосов знакомой детворы.