Свендсен смотрел, как ее нервные пальцы теребят вилку. Ее глаза устремлялись то на официантов, то на посетителей, то на лампочки на стене, сделанные в форме свечей.
— А потолок? — предложил он. — Вон там интересная лепка…
Резким движением она отодвинула тарелку и принялась искать глазами официанта. Теперь она явно рассердилась.
— Интересно, — поспешно сказал он, — достанет ли наследнице Корвитов демократизма поужинать с шофером?
На миг ему показалось, что Хильда не собирается отвечать. Она смотрела мимо него и не двигалась. Наконец она повернулась к Свендсену, но не подняла глаз.
— Я всего лишь одна из наследниц Корвитов, — сказала она.
— Вы мне не ответили.
— Вы подбираетесь ко всем в доме. Неужели моя мать будет следующей?
— Так вы согласны?
— Но почему?
— Потому что я могу составить хорошую компанию. Я умею танцевать, жонглировать тремя шариками одновременно, могу…
— Я спрашиваю, почему вы хотите меня пригласить?
Свендсен замер, всем видом выражая удивление.
— Неужели вы всегда задаете такие вопросы?
Он задел Хильду, и она слегка нахмурилась.
— А вы всегда выводите из себя тех, кого приглашаете? — тихо спросила она.
— Прошу прощения, больше не буду. — Он смиренно развел руками. — Я лишь хочу, чтобы вы меня заметили.
— Ну, хорошо. Но вы не сказали мне, зачем вам это нужно.
— Ну, — непринужденно пояснил он, — это первый шаг к обретению части состояния Корвитов.
Ее большие серьезные глаза внимательно изучали его. Казалось, она обдумывает его слова.
— Так вы поэтому стали шофером? — спросила она. — В надежде жениться на наследнице?
— А что? Пока все идет как по маслу.
— Да уж!
— Так вы пойдете?
Хильда кивнула.
— Прекрасно, — он повернулся и стал выискивать официанта с таким видом, словно заключил удачную сделку. — Воскресенье вас устроит?
— Нет. — Она уныло покачала головой. — В воскресенье моя сестра выходит замуж.
Свендсен в легкой растерянности посмотрел на нее.
— Ах, вот как! — Словно что-то подсчитав в уме, он медленно спросил: — А как насчет сегодняшнего вечера? Если, конечно, мне удастся освободиться?
— Хорошо. Я скажу отцу, что хочу, чтобы вы меня куда-нибудь отвезли.
— Да? Так, значит, он все-таки будет против?
Хильда надела шубку и поправила шляпку, не вставая из-за стола.
— Я не хочу, чтобы слуги сплетничали. — Махнув официанту, она попросила счет.
— Ну уж нет, — заявил Свендсен, отбирая его. — Как я смогу заполучить ваши денежки, если не произведу на вас впечатления?
Свендсен проводил ее к выходу, надевая по дороге пальто. Открыв дверцу машины, он оперся на капот и подождал, пока Хильда найдет в сумочке ключи.
— Такая яркая машина, — небрежно заметил он. — Совсем не в вашем стиле.
— Да? — Она быстро взглянула на него и вставила ключ в замок зажигания. — Ну, до свидания.
— Да не сердитесь! Вы так реагируете на каждое слово, как будто…
— Это машина сестры, а не моя.
— Я так и знал, — спокойно сказал Свендсен. — Она гораздо больше подходит мисс Доре.
— Не Доре, — было видно, что она не хочет обсуждать этот вопрос, но считает необходимым прояснить его раз и навсегда.
— Наверное, ваша серая, — поспешно сказал Свендсен, потому что Хильда уже поставила ногу на акселератор. — Она вам больше идет. — Девушка подняла на него прищуренные глаза, и Свендсен примирительно добавил: — Она совсем не броская.
— Осторожнее, я отъезжаю. Нет, она тоже не моя. Она общая. — Хильда решительно отвернулась, и машина плавно отъехала от бордюра.
Свендсен смотрел, как она катит по улице и вливается в поток машин. Затем он вернулся к «линкольну», но, прежде чем сесть за руль, опять вошел в аптеку и позвонил Францеру.
— Алло, Март?.. Это Джин. Она не может в воскресенье. Придется успеть сегодня… Да брось, как я мог что-то сделать, когда она… Ой, да заткнись!.. Нет, все нормально. В тот же час. Ладно. — Он уже собирался повесить трубку, но добавил: — Март! Послушай. Красная машина принадлежит Киттен. Но почему-то новое ветровое стекло оказалось у серой… Что?.. Общая. Семейная машина… Вот именно.
Свендсен повесил трубку и вернулся к машине.
Раскрытый альбом лежал в круге света на туалетном столике. Почти вся комната была погружена во тьму. По углам громоздилась черная мебель, потолок окутывала причудливая тень.
В комнате наверху пациентка сидела за столом, склонившись над фотографиями, вклеенными в альбом. Свет лампы причудливо играл на ее лице и груди, когда она переворачивала страницы. Внезапно ее рука замерла, взгляд сделался настороженным. Пациентка внимательно рассматривала один из снимков. Вскоре она закрыла альбом и достала из ящика красную тетрадь с золотым обрезом. Взволнованно теребя края страниц, пациентка углубилась в чтение.