После этого Свендсен выключил свет и поднял шторы. На тропинке позади дома лежало пятно света из кухни. В остальном дом был погружен во мрак. Или семья Корвитов спала, или они предпочитали размышлять в темноте. Пока он наблюдал, свет в кухне тоже погас, и дом превратился в черный контур на фоне багрового неба. Несколько жиденьких кустов скрючились около террасы.
Свендсен закурил сигарету и опять улегся на кровать. Ошметки пепла легко разлетались по полу, маленький огонек размеренно путешествовал от края кровати к губам шофера, делаясь ярче, когда он втягивал дым, и тускнея, когда он вынимал сигарету изо рта. Наконец Свендсен снял трубку и попросил номер в Манхэттене.
— Март?.. Попросите мистера Францера, пожалуйста… Джин Свендсен… Алло, Март?.. Ну да, Джин… Не так уж много. Одна из машин, серый «бьюик» с откидным верхом, имеет новое ветровое стекло и новое крыло. Это вроде бы подтверждает их слова. И… Даже не знаю. Дворецкий ведет себя как настоящий гестаповец и не дает им рта раскрыть… Присматривается ко мне… Нет, пока я видел только одного члена семьи — среднюю сестру, Хильду. Дору и родителей еще не встречал… О, тут наверняка что-то нечисто. Эта Хильда такая дерганая, просто… Или это, или ей вообще место в лечебнице… Да… Хорошо.
Тяжелые шторы были раздвинуты, открывая взору голые ветви деревьев, колеблемые ночным ветром. В окно можно было услышать его тоскливое завывание. Ветер продувал трещащие кроны, лизал углы дома. Вот сломалась ветка, чиркнув по земле.
В комнате наверху пациентка ходила взад-вперед, прислушиваясь. С каждым надрывным завыванием ветра ее руки, обхватившие плечи, судорожно сжимались, потом немного расслаблялись, когда вой стихал. Сжимаясь и разжимаясь, они словно подлаживались под ритм стихии.
Внезапно пациентка перестала ходить и выдвинула верхний ящик своего туалетного столика. Порывшись в нем, она вытащила рулон ваты, оторвала два комочка и заткнула чуткие уши. Затем ее руки замерли в воздухе.
В дальнем углу ящика лежала небольшая тетрадка. Ящик был выдвинут на три четверти, но тетрадка едва виднелась. Уронив вату на стол, пациентка достала тетрадь — красную, с золотым обрезом и надписью поверху — «Дневник». Неуверенные руки медленно теребили ее, не открывая. Затем, забыв о ветре, женщина села за стол. Тетрадка сама раскрылась на первой странице.
3
Пятница, 11 февраля, утро
В половине десятого Свендсен подогнал черный «линкольн» к парадному входу. Позвонив, он принялся ждать, дуя на руки и притопывая ногами.
Наконец дверь открылась, за ней стоял Уэймюллер.
— Не скажете ли старику, что я здесь? — попросил Свендсен.
Поежившись от морозного воздуха, дворецкий молча кивнул и закрыл дверь. Свендсен вернулся к машине. Он закурил сигарету и, выбросив пустую пачку в окно, наблюдал, как порыв ветра закружил ее и унес к сугробу у дороги.
Шофер успел сделать всего несколько затяжек, когда дверь опять отворилась. Выбросив сигарету в окно, он вылез из машины и распахнул заднюю дверцу.
Ледьярд Корвит был немного ниже среднего роста, крепко сложен, с широкими плечами и все еще довольно стройной талией. Его пальто было прекрасно сшито, но согбенные плечи портили впечатление. Он шел, склонив голову, как будто искал что-то под ногами.
Подойдя к машине, он оглядел шофера поразительно чистыми голубыми глазами и тут же снова опустил их, едва ли не смущенно. Его круглое лицо с крупным носом и маленьким ртом должно было бы быть румяным, но на самом деле было серым. Примечательнее всего было его выражение — рассеянное и непонятное, словно Корвит спал наяву.
— Не очень-то вы похожи на шофера, — произнес он, глядя в какую-то точку на груди Свендсена. Когда он говорил, его губы почти не раздвигались и слова были едва понятны. Голос звучал гнусаво.
— У меня нет формы, сэр. Мисс Корвит сказала…
Корвит неопределенно взмахнул рукой.
— Я не это имел в виду. Вы, скорее, смахиваете на боксера или… ну… — Не закончив фразы, он прошмыгнул мимо шофера и сел в машину.
Они поехали по Генри-Гудзон-Парквей, встретив только две машины на всем отрезке пути до платного моста. Затем миновали Вестсайдский проезд и серые безлюдные причалы у замерзшей реки.
Время от времени шофер смотрел в зеркало заднего обзора. Корвит всю дорогу сидел неподвижно. Иногда его губы издавали чуть слышный свист.