Каминами давно не пользовались — в каждом номере змеились трубы отопления, выкрашенные в уродливый зеленый цвет. На стенах и потолке он заметил лепнину. Когда-то это был красивый особняк, который доживал свой век изуродованным и перекроенным по странной прихоти новой хозяйки.
Дом слишком велик для Ветхой Леди, и одной ей со всем не управиться. Где же прислуга? И неужели здесь в самом деле тысяча дверей? Он насчитал девяносто восемь. Некоторые были заперты. И ни одной живой души.
В сорок шестом номере он обнаружил кукольный домик и ящик с игрушками. Еще там имелась цепь с кожаным ошейником и деревянное кресло. С подлокотников кресла свисали ремни. Вне всяких сомнений, в этой комнате держали детей. Сразу вспомнились Поганка и Девочка-с-фляжкой. От одного вида цепи ему сделалось плохо. Зачем Ветхой Леди понадобилось красть детей? И что она с ними делала?
Свеча почти догорела, и он счел за лучшее вернуться. На сегодня хватит. А завтра ночью он устроит экспедицию номер два.
Ветхая Леди приготовила на завтрак тосты с медом. На улице стояло пекло. Ночью он долго не мог уснуть, все прислушиваясь к бормотанию дома, и теперь клевал носом.
Ветхая Леди намазала медом груду тостов и принесла целый кофейник. Он почти ничего не съел, только выпил две чашки кофе и принялся за работу. К полудню Ветхая Леди пришла с кувшином апельсинового сока. Он поблагодарил и залпом осушил стакан.
Как бы между делом он осмотрел сарай. В ящике под верстаком нашелся фонарик. Стекла не было, зато лампочка осталась цела. Лучше сегодня воспользоваться им — пропажа свечей могла насторожить хозяйку гостиницы.
Вечером все повторилось. Звонок сестре, сытный ужин и никаких вестей о человеке из номера одиннадцать «б». Он зашел к себе в комнату и, не раздеваясь, лег на постель. Ровно в десять электричество вырубилось.
Комнаты, которые встречались на пути, были обжиты еще меньше. На стенах плесень, штукатурка отваливалась, а в одном номере он увидел, как полупрозрачные грибы на тонких ножках заключили кровать в ведьмино кольцо.
Он пересек комнату и оказался у двери, затянутой чем-то мерзким, вроде слизи. Он взял со стула полотенце, чтобы не касаться ручки. За дверью была лестница. Ступени уводили на второй этаж.
Наверху были все те же крохотные номера и двери, двери, двери. Он насчитал сто пятьдесят семь. Не похоже, чтобы название гостиницы себя оправдывало. Кое-где в полу были прорезаны квадратные люки непонятного предназначения. Открыть хотя бы один он не смог.
Спустя полчаса бесплодных скитаний он обнаружил на ковре тонкую, полупрозрачную перчатку. Перчатка была длинная — хватило бы скрыть руку до плеча. Она была разорвана и напоминала сброшенную змеиную кожу. Он решил не прикасаться к ней.
В соседнем номере раздались шаги.
Он залез под кровать и выключил фонарик. Секунд десять спустя дверь отворилась. Комнату озарил свет керосиновой лампы. Стук каблуков. Ветхая Леди обошла комнату, наклонилась и подобрала перчатку. Положила в карман платья. Он старался не дышать. Ему казалось, что Ветхая Леди сейчас заглянет под кровать, увидит его и…
Что? Что она с ним сделает? Может быть, то же, что и с постояльцем номера одиннадцать «б», который до сих пор не вернулся за чемоданами? То же, что делала с туристами, имевшими несчастье остановиться здесь на ночлег?
Ветхая Леди пересекла комнату и скрылась за дверью. Он вылез из-под кровати и посмотрел в замочную скважину. Он увидел свет лампы, который затем погас — Ветхая Леди зашла в другую комнату. Кажется, ту, что была справа. Он выбрал левую.
Скоро он нашел дверь на третий этаж. Он ходил из комнаты в комнату, то и дело замирая и прислушиваясь. Комнаты здесь казались совсем заброшенными. Если постояльцы выбирали для ночлега третий этаж, то это было очень давно.
В двести третьем номере было три двери, неотличимых друг от друга. В двести девятом имелась одна. В двести восьмом номере было четыре двери, у каждой большая стеклянная ручка. В двести четвертом три двери, все разных цветов: зеленая, красная и синяя. В двести шестом номере было три двери. Одна коричневая, с до блеска отполированной ручкой. Другая темно-красная, а на месте ручки морская раковина. Третья — сиреневая, с глазком и цепочкой. В двести седьмом — две. Красная и желтая. Красная подходила к скатерти, а желтая не подходила ни к чему. Три двери в двести восьмом. В двести втором три двери, одна украшена цветами — высохшими, безжизненными, роняющими лепестки на старый паркет. В двести двенадцатом три двери. Двести двадцать второй номер — три двери. Двести двадцать пятый — три. Двести двадцать седьмой — одна. Двести девятнадцатый — сразу четыре, по всем сторонам света. Все двери были белыми. В двести двадцать четвертом все четыре двери были синими. В двести тридцатом пять дверей. Каждая вела в отдельный номер. Ни раковины, ни туалета, ни душа. В двести сорок седьмом три двери, причем одна заколочена досками. Двести сорок восьмой — три. Двести сорок девятый — четыре. Двести пятидесятый — три двери. Одна заколочена. Двести семьдесят пятый «а» — четыре. Двести шестидесятый — две. Двести шестьдесят второй «а» — три. Двести шестьдесят первый — одна. Потеки краски. Дверь несколько раз перекрашивали. Если как следует поскрести ножом, обязательно обнаружится зелень или белизна. Двести семьдесят первый номер — три двери. На обеих узор — спираль. В двести шестьдесят пятом «б» три двери. Медные пластины замков, дверные молоточки. В двести шестидесятом оказалось три двери; обе коричневые, с дверными ручками в форме львиных голов, с кольцами в пасти. Двести семьдесят пятый «а» — две двери. В двести семьдесят втором дверь имелась всего одна, ярко-зеленая, с замысловатым узором. В двести тридцать четвертом — три, все с дверными молотками. На одной висел почтовый ящик. Двести сороковой номер — пара дверей, ничего особенного, ни орнамента, ни дверного молотка. Двести пятьдесят второй «б» — одна дверь. Двести пятьдесят четвертый — две. В двести шестидесятом — четыре. Столько же в двести семидесятом, двести семидесятом «а» и двести семидесятом «б». Двести семьдесят девятый номер порадовал двумя дверьми. Двести восьмидесятый — тремя. Далее были двести пятьдесят первый, двести пятьдесят четвертый и двести пятидесятый номера. В двух было по две двери. В двести пятидесятом имелась одна дверь.