Когда-то только лишь бабочек насчитывалось несколько десятков тысяч видов. Миллионы насекомых и паукообразных, миллиарды населяющих нашу планету живых существ. Где они все? Что с ними стало?
После многочисленых людских войн и нескончаемой модернизации оружия, после бездушной эксплуатации природных ресурсов и истребления всей населяющей фауны, на Земле не осталось практически ничего. К сожалению, мы все заметили это слишком поздно.
Сейчас птиц можно увидеть лишь в специально отведённых им местах. Они не поют, практически не летают и, честно говоря, выглядят все до жути одинаково. Диких зверей не осталось вовсе, а деревья стоят зелёные не более месяца, а потом их крона осыпается всего лишь за два дня.
В борьбе за власть, за господство над миром, люди не замечали, что все их поступки приносили лишь вред, сеяли панику, приводили к гибели и разрушениям. Мы - то, что осталось от восьми миллиардов, населяющих планету. Мы - жалкая кучка выживших, пытающихся спасти то, что когда-то не захотели сберечь. Мы - последняя надежда Земли. Но не окажется ли уже слишком поздно?
Возможно, мы всё же опоздали.
Зайдя в свой подъезд, я уловил едва заметный запах табачного дыма и мяты, которую так обожала заваривать моя когда-то соседка. Её нет уже несколько лет, но каждый, кто бы ни заходил в это здание, сразу же ощущал буквально сочившийся из стен аромат, успевший впитаться в них за многие многие годы.
Квартира встречала холодом и гробовым молчанием. Старые деревянные шкафы, которые теперь считались несказанной роскошью, и одинокий стол в самом углу комнаты. Комод, кровать да пара стульев. Я не любил ковры, не любил пустые мелочи, которыми мать обычно заставляла каждый свободный сантиметр. С ними комната казалась живой, яркой, почти идеальной. С ними не ощущалось холода и пустоты, с ними всё было правильно. Но я их не любил.
Собирая вещи и слушая бесконечные наставления, я молча смотрел, как самая близкая мне в мире женщина запихивала в чемоданы тысячную статуэтку, рамки и коврики. Я не пытался сопротивляться или как-то её останавливать, лишь когда за ней закрылась дверь, смог развернуть уже запакованные чемоданы и выложить весь этот хлам в самый дальний ящик письменного стола, в который никто кроме меня, скорее всего, никогда не захочет заглянуть.
Я взял с собой лишь маленькую стеклянную белку. Среди всех расписных диковинных игрушек она казалась самой неживой, самой... странной. Её глаза, слабо прокрашенные голубой краской, смотрели на мир тускло, обречённо, а прозрачное стеклянное туловище, казалось, можно было раздавить одной рукой. Эту белку маме подарили ещё в её далёкой юности, в какой-то богом забытой деревушке, на ярмарке.
Мания открытых, незахламлённых помещений преследовала меня с самого детства, меж тем я никогда не страдал клаустрофобией или чем-то подобным. Наверное, просто всегда любил чувство свободы.
Переодевшись и поставив чайник, я тихо прошёл в центр комнаты. Единственным, что в данный момент хоть как-то освещало помещение, было большое окно. Массивные шторы собраны по бокам, благодаря чему ничто не мешало обзору. Светила яркая луна, ветер практически стих, и деревья за окном едва заметно шевелились. В квартире стоял полумрак, не было слышно ни звука.
Я подхожу к окну и, медленно распахнув его настежь, вдыхаю полной грудью. Эта квартира, этот город, будто старая полусгнившая киноплёнка. Помесь ностальгии и отчаянья. Я не хочу здесь находиться, и в то же время меня сюда что-то тянет.
Смотрю вниз, на растянувшуюся дорогу, на соседние серые многоэтажки. Я вижу лишь малую часть всего города, но того, что вижу, хватает, чтобы нарисовать недостающие части в мельчайших деталях. Вдыхаю темноту и закрываю глаза. Отчего-то в голове всплывает единственное слово: "Печально". Вспоминаю о родителях и Дженксе, но это лишь мимолетные видения, основную часть сознания сейчас занимает ночь. Воздух. Звуки, приглушённо доносящиеся откуда-то издалека.
От переодической задержки дыхания слегка кружиться голова. Хочется нажать на "стоп" и сохранить этот момент в воспоминаниях. Не происходит ничего особенного, но для меня почему-то этот миг сейчас важен, однако я бы никогда не смог это кому-то объяснить. Накатывает волна покоя, и, открыв глаза, я молча смотрю в темноту.
Из-за длительного стояния перед открытым окном я замерзаю, но это не важно. Глубоко вдыхая прохладный воздух, чувствую, как в носу начинает покалывать. Не больно, будто просто тысячи маленьких иголочек. Они вонзаются в меня все разом, отчего кожа понемногу немеет. Внизу отчётливо просматривается ярко светящаяся полоса дороги. Идеально прямая, она здесь лишняя. Словно лучится ослепляющим белым светом, и это отвлекает. Наклонись я ещё немного вперёд, могу с лёгкостью выпасть из окна. Всегда мечтал почувствовать это ощущение полёта, полнейшей невесомости. Это не подделать, не поменять. Прыжки с парашютом давно перестали быть актуальными. Да они и не смогут передать всю ту мощь и силу воздуха. Все те невероятные ощущения настоящего полёта. Это лишь имитация, фальшивка, трюк.